— Вилльямс, — сказала она, собравшись с духом; для нее было очень рискованно говорить с ним сейчас, — что ты там делаешь?
Он поднял свое лицо, с глазами, обведенными кругами, и посмотрел на нее с полуулыбкой. Во всем его поведении было что-то ужасно бесстыдное. Урсула затрепетала.
— Ничего, — ответил он, предвкушая победу.
— Что ты делаешь? — повторила она, чувствуя, что задыхается от сердцебиения.
— Ничего, — ответил он наглым, умышленно комичным шепотом.
— Если мне придется еще раз сделать тебе замечание, я тебя пошлю к мистеру Гарби.
Это было бы козырем в руках мистера Гарби. Он был таким назойливым и вместе с тем неуловимым, так вопил, когда его наказывали, что в мистере Гарби вспыхивала гораздо большая ненависть к учителю, пославшему этого мальчишку, нежели к самому проказнику. Один вид его действовал на него болезненно. Вилльямсу это было хорошо известно. И он достаточно красноречиво состроил гримасу.
Урсула вернулась к карте, чтобы продолжать урок географии. Но в классе начался беспорядок. Поведение Вилльямса начало понемногу заражать всех. Она услышала позади себя шум схватки и внутренне содрогнулась. Если они все обратятся против нее, она будет побеждена.
— Пожалуйста, мисс, — послышался отчаянный призыв сзади.
Она обернулась. Один из тех учеников, которых она любила, выглядел достаточно плачевно в своем помятом и изломанном бумажном воротничке. Она ясно понимала, что жалоба была притворная.
— Ступай к доске, Райт, — сказала она, вся дрожа.
Пухлый мальчуган, не плохой, но довольно упрямый, медленно потащился к доске. Она продолжала урок, определенно видя, что Вилльямс делает гримасы Райту, а Райт отвечает ему тем же за ее спиной. Ей стало страшно. Она повернулась к карте и почувствовала, что теряет силы.
— Простите, мисс, Вилльямс… — раздался крик и мальчик на задней скамье встал с наморщенным от боли лбом и полунасмешливой, полузлобной по адресу Вилльямса гримасой. — Извините, мисс, он меня ущипнул! — И он отчаянно стал тереть свою ногу.
— Иди сюда, Вилльямс, — позвала она.
Мальчик с хищным лицом не шевельнулся, продолжая сохранять неизменную улыбку на бледном бесцветном лице.
— Слышишь, встань сюда! — повторила она спокойным, решительным голосом.
— Не пойду! — закричал он злобным голосом, с искаженным лицом.
Что-то оборвалось в душе Урсулы. Ее глаза и лицо застыли в упорном выражении, и она пошла по рядам скамей к нему. Мальчик съежился, поглядывая на нее упорным, сверкающим взглядом. Она подошла, схватила его за руку и потащила. Он крепко уцепился за скамью. Между ними завязалась борьба. Как-то незаметно для себя она стала спокойной и быстрой в своих движениях. Разжав его руки, она потащила его дальше к своему столу, а он брыкался и отбивался толчками. Много раз он успел ударить ее и по дороге неизменно старался ухватиться за попадавшиеся скамейки. Весь класс поднялся на ноги от волнения. Она видела все это, но не промолвила ни слова.
