Лео нажал на рожок, громко сигналя, резко затормозил и машина остановилась у самого задка повозки. Цыган обернулся на шум с улыбкой на смуглом лице под темно-зеленой шляпой и сказал что-то, что они не расслышали, показывая белые зубы под полоской черных усов и жестикулируя смуглой, сильной рукой.
— Убирайтесь же с дороги! — завопил Лео.
В ответ цыган лишь попытался осадить лошадь, продолжавшую медленно тащить повозку. Это была хорошая чалая лошадь и добротная темно-зеленая крытая повозка, передвижной дом на колесах. Лео, в ярости, вынужден был, отпустив тормоз, тоже продвинуться вперед.
— Не хотят ли молодые очаровательные леди погадать? — спросил цыган, смеясь. Серьезными оставались лишь его проницательные черные глаза, которые попеременно переходили с одного лица на другое, и наконец остановились на нежном чувственном личике Иветт.
Она на секунду встретилась с ним взглядом. И от затаенного вызова в его темных глазах, откровенной насмешки и полного безразличия к таким людям, как Боб и Лео, у нее перехватило дыхание. Она подумала: «Он сильнее меня! Ему на все наплевать!»
— О да! Давайте! Давайте! — сразу же откликнулась Люсиль.
— О, да! да! — хором поддержали ее остальные девочки.
— Ваше желание мне понятно, а как насчет времени? — спросил Лео.
— О господи, как мне надоело. Вечно это время, вечно все не вовремя, — прокричала Люсиль.
— Ладно, если вам все равно, во сколько мы вернемся назад, то мне тем более, — героически ответил Лео.
Наблюдая за ними, цыган сидел на краю телеги, затем, опираясь рукой на оглоблю и немного согнув ноги в коленях, легко спрыгнул на землю. Ему было чуть-чуть за тридцать. На нем был надет двубортный охотничий жакет из темно-зеленого комбинированного с черным сукна, доходивший до бедер, плотно обтягивающие черные брюки, черные ботинки и темно-зеленая шляпа. На шее был повязан большой красно-желтый платок из натурального шелка. Весь его колоритный цыганский наряд был очень дорогой и выглядел интригующе элегантно. Он был красив, но в выражении лица отчетливо проступала извечно присущая цыганам заносчивость.
Вот и сейчас, по-видимому больше уже не обращая никакого внимания на посторонних, он вел под уздцы свою великолепную лошадь к обочине, явно намереваясь развернуть повозку назад.
И тут только девочки заметили с одной стороны дороги незнакомый карьер и на спуске два фургона, над которыми вился дымок. Иветт быстро спустилась вниз. Она вдруг увидела большое углубление под скалой наподобие странного логовища, и там, словно в пещере, еще три шатра, вполне приспособленных для зимовки. За ними в глубине был сделан навес из больших ветвей, видимо, стойло для лошадей. Под резким наклоном в сторону дороги высоко над шатрами нависал серый каменный утес. Полом служили каменные плиты, между которыми прорастала трава. Это была хорошо замаскированная, уютная, зимняя цыганская стоянка.
