Если бы у Мамули была добрая и нежная душа, — но ее не было. Она лукавила, когда хотела казаться такой. И это постепенно становилось понятным девочкам. Под старомодным кружевным чепчиком, под седыми волосами и черным шелком белья на старом костлявом теле у нее было коварное сердце, жаждущее вечной власти и торжества женского превосходства. Играя на слабостях стареющего, недалекого мужчины, которого она родила, Мамуля продолжала удерживать власть, а годы бежали своим чередом, от семидесяти к восьмидесяти, от восьмидесяти к девяноста…
Ярко выраженной традицией в семье была преданность друг другу и особенно Мамуле. Она являлась основой семьи. Семья была многократным воплощением ее Я. И, естественно, она держала всех в повиновении. Ее дочери и сыновья, будучи слабыми и бесхарактерными, привыкли беспрекословно подчиняться ее воле и, конечно, были ей преданы. Что, кроме опасности, потрясений и позора, ожидало их вне семьи? Разве не пережил всего этого пастор, женившись? Ну так осторожнее! Осторожность и преданность перед лицом всего мира. Пусть будет сколько угодно ненависти и коллизий внутри семьи. Внешнему же миру — упрямо отгороженное согласие.
Лишь вернувшись окончательно домой из школы, девушки в полной мере почувствовали мертвящую власть старой руки Бабули над их жизнью. Люсиль сейчас шел двадцать первый год, а Иветт было девятнадцать. Они учились в хорошем женском колледже в Лозанне и в этом году закончили образование. Вполне обычные, стройные юные существа со свежими подвижными личиками, коротко подстриженными волосами и мальчишескими, чуть неуклюжими, но чертовски милыми манерами.
— Что ужасно скучно в Пэплвике, — говорила Иветт, когда, катаясь по проливу, они из лодки лениво разглядывали серые в розово-сероватой дымке скалы, виднеющиеся неподалеку от разводного моста, — так это полное отсутствие интересных мужчин. Ну почему папочка не придумает каких-нибудь развлечений для друзей? А что касается дяди Фреда… Он очень ограниченный человек.
— Ох, никогда ведь нельзя знать, как все обернется, — философски заметила Люсиль.
— Но ты же, моя милая, прекрасно знаешь, чего здесь можно ожидать, — продолжала Иветт. — Хор по воскресеньям, а я ненавижу смешанный хор. Голоса мальчиков звучат божественно, но без женских. И воскресная школа, и девичий клуб, и знакомые, которые постоянно справляются о бабушкином здоровье. И ни одного симпатичного парня в округе.
— Ох, не знаю, — сказала Люсиль. — Всегда ведь есть братья Фрэмлей. И ты прекрасно знаешь, что Гарри Сомерскоут обожает тебя.
