Они побежали по мягкой, безлунной почве и бежали почти милю, обвеваемые мягким дыханием ветра, нагие, неприкрытые ничем, как обнаженные дюны. Обутая в сандалии, она бежала быстро, ее распущенные волосы развевались сзади по плечам. У выкопанного пруда они остановились. Она легкими шагами вошла в воду, стараясь ухватить руками ярко отражавшиеся звезды.
Потом внезапно она повернулась, вышла, и снова пустилась бежать. Он последовал за ней, но только для нового страдания. Почувствовав испуг, она укрылась за ним, она воспользовалась им. Она взяла его, но крепко обнимая, прильнув к его телу вплотную, глядела широко раскрытыми глазами на звезды, как будто не он, а звезды покоились с нею рядом, не он, а она разгадали непроницаемые глубины ее существа.
Стало светать. Они стояли рядом на высоком песчаном холме, образовавшемся в незапамятные времена, наблюдая за рассветом. На горизонте становилось все светлее, но земля оставалась погруженной во мрак. Она смотрела на бледную полоску света на краю сумрачной земли. Мрак стал переходить в глубокую синеву. С моря долетал легкий ветерок, казалось, он несся навстречу этой белеющей полоске. Оба они стояли на краю тьмы, повернувшись лицом к свету.
Свет разливался все сильнее, вытесняя голубой сапфир прозрачной синевы. Из белого он постепенно перешел в розоватый, затем принял оттенок желтого, бледно-желтого, чуть нарождающегося света, и все небо затрепетало, переливаясь различными оттенками радужных красок.
Мрак синел, голубел, светлел и, наконец, растаял совершенно. Солнце всходило: брызнувшие лучи мгновенно залили все вокруг огненным потоком, затем показалось солнце и, поднявшись над горизонтом, засияло таким мощным светом, который слепил глаза.
Земля еще покоилась во сне. Только временами доносился крик петуха. Желтые склоны дюн, обращенные к морю вплоть до сосен у подножия, сверкали как омытые, точно возрождаясь к новой жизни. Все кругом было так тихо, так полно надежд и обещания, имело вид золотистой, зачарованной страны; это было так необычайно красиво, что потрясло Урсулу до глубины души. Антон неожиданно взглянул на нее. Слезы катились по ее щекам, рот подергивался.
— В чем дело? — спросил он.
— Здесь так прекрасно!
Она не отрываясь смотрела на чудесную, сияющую страну, полную такой совершенной, незапятнанной красоты.
Он представил себе, чем будет Англия через несколько часов — все будет полно слепой, усердной, скряжнической деятельности, не имеющей никакой ценности, из фабричных труб покажется грязный дым, зашумят поезда, люди станут пробираться в глубь земных недр. Смертельная бледность покрыла его лицо.
