В июне Белград сходит с ума от выпускных вечеров. Город не спит ночь напролет и встречает рассвет с головной болью, пытаясь хоть немного погасить похмелье холодной водой из пожарных гидрантов. Ничто в мире не может помешать даже самой бедной семье сшить своей любимице-выпускнице бальное платье для выпускного вечера. Сколько примерок у соседской портнихи, сколько булавок в губах и сколько слез из-за того, что платье то чересчур длинное, то слишком прозрачное, а то и сидит не по фигуре!
И вот наконец соседи выходят из подъездов и повисают в окнах, чтобы проводить свою Золушку на самый важный бал в жизни, на котором, кто знает, может, и появится принц. А она, в длинном платье, ковыляет на непривычных шпильках и влезает в такси с бабушкиной сумочкой из колечек альпака, бал Круга сербских сестер, 1937 год.
– Боже, когда успел этот ребенок вырасти? – вздыхают матери.
– Осторожнее! – кричат ей. – И постарайся пораньше вернуться!
А кое-кто и слезу обронит, пока такси сворачивает за угол.
Тысячи Золушек с окраин спускаются на свой первый бал в сердце города.
Так случилось, что в отеле «Югославия», в одном и том же торжественном зале, справляли два выпускных вечера – на одном гуляли выпускники, а на втором праздновало тридцатилетие окончания школы поколение, родившееся в последний год Второй войны. В одном конце зала визг, смех и возбужденный гул восемнадцатилетних, в другом – молчаливый, затурканный островок выпускников средних лет, затерявшихся в море молодости. С одной стороны белые зубы и розовые десны, непокорные пряди молодых волос, на другой – седые мужики и неубедительные, цвета воронова крыла, прически дам. Нет ничего печальнее этих встреч выпускников, куда каждый приходит, страшась встречи со старостью. Представьте себе, как надо готовиться, чтобы победить внешним видом ровесников, сколько раз приходится задаваться вопросом: неужели и я выгляжу так же, как они? И вот все они смотрят на выпускников, повизгивающих и танцующих какие-то совершенно незнакомые танцы, каждый сам по себе, и задаются вопросом: чему они радуются и подозревают ли вообще эти дети, что ждет их в жизни? На любом праздновании тридцатилетия окончания школы в итоге оказывается, что мужчины растолстели и облысели, а хуже всех выглядит первая красавица выпуска. У нее остались только буйные волосы, которые она, по старой привычке, все еще отбрасывает со лба. Те, другие, которых в школе никто не замечал, с годами похорошели, лица у них стали уверенными – они нашли свой стиль. И, конечно же, здесь самая толстая девчонка в школе, в очках с огромными диоптриями. Ее из года в год освобождали от уроков физкультуры и оставляли в классе стеречь одежду. Такие девчонки пробиваются в жизни выше всех, но сердца их остаются навсегда разбитыми, потому что они вечно были безответно влюблены в тех, кто даже не желал смотреть в их сторону. Вот и эта, за столом празднующих в «Югославии» свой юбилей, тоже ничуть не изменилась. Непонятно как, но именно перед ней оказалась двойная порция взбитых сливок с сиропом. Оральное наслаждение! Она все еще влюбленно смотрит на Боба, безработного стюарда. Словно позабыла, что она теперь крепкая деловая женщина, директриса филиала большого сараевского банка – сегодня ночью она опять влюбленная девчонка.
