Дул ветер в феврале в Тбилиси,
Гремя железом листовым.
Гремели форточки. И листья,
Гремя, неслись по мостовым.
Как будто в тучах звездной пыли
Тот дом несло за горизонт,
Где мы, Алеко, стоя пили
В честь заболевшего Резо.
Но лишь тогда, когда иссякли
Признанья дружбе и стиху,
Все стало так, как в чистой сакле
Там, на божественном верху.
И мне подумалось за смутой,
