Через две недели Ходоу был отправлен в Ташкент «для личного доклада командующему Туркфронтом», и товарищ Фрунзе должен был решить, что с ним делать и какой ответ дать официальному Тегерану на их депешу о выдаче. 13 августа 1920 года Кавам эс-Салтане сообщил в персидскую столицу о полном подавлении восстания, но из-за того, что в ряде округов опасались новых мятежей и возвращения Ходоу, были усилены жандармские гарнизоны и увеличено количество караульных постов.
Прибывший в Ташкент 11 сентября Ходоу к Фрунзе уже опоздал – тот получил назначение командующим Южным фронтом и отправился бить Врангеля. Новым командующим Туркестанским фронтом (и председателем Туркестанской комиссии ВЦИК и СНК, и председателем Туркбюро ЦК ВКП(б), стал Григорий Яковлевич Сокольников, который (по постановлению Реввоенсовета) решил отправить Ходоу к самому Троцкому в Москву. Здесь Ходоу, как не проникшийся коммунистическим духом и не имевший революционной ценности, не получил никакой помощи для дальнейшей борьбы против шахского правительства и был отправлен обратно в Туркестан.
Там – ни в Ташкенте, ни в Полторацке – Ходоу тоже был никому не нужен, и он решил вернуться на родину, перейдя ночью 27 марта 1921 года туркестано-персидскую границу. Ходоу сопровождало всего три десятка человек, вооруженных (на всех!) шестью револьверами и четырьмя винтовками. Вскоре немногочисленный отряд был окружен персидскими правительственными войсками. Схваченный мятежник Ходоу был казнен. Попытка революционизировать Персию в очередной раз провалилась.
