Он остановился, медленно подошел, положил руку мне на голову.
– Смешная моя девочка… Милосердная Клеми…
– Я тебе не нравлюсь?
По его лицу пробежала какая-то страдальческая гримаса. Я вся похолодела от страха и стыда. Но Фредерик наклонился и очень осторожно, как будто еще не смея ни на что надеяться, поцеловал меня в губы.
Мы провели вместе несколько часов, оставшихся до утра. И ничего лучше этого я не испытала в жизни. Никогда еще мужчина не отдавал себя и не брал меня с такой страстью и нежностью, с таким самоотречением. Мы зажгли лампу и смотрели друг на друга во все глаза, не в силах насмотреться. Мы не чувствовали себя ни в чем виноватыми. Каждый из нас очень просто и спокойно вручил себя другому и с благодарной улыбкой принял ответный дар.
Уже под утро я тесно прижалась к нему и уснула в кольце его рук. А когда проснулась – его рядом со мной не было. По комнате скользнула полоска света от уличного фонаря, и я с ужасом увидела, что часы показывают почти половину восьмого. Вдобавок щелкнула входная дверь, и из прихожей донеслись приглушенные голоса. Я быстро натянула чулки и платье, кое-как пригладила волосы и бросилась в гостиную. Фредерик успел принять ванну, побриться, надел белоснежную сорочку и строгий костюм. Мне очень хотелось его обнять, но я сдержалась. Я была готова к его утренней неприступности. Однако в этом своем «профессорском» обличье Фредерик повел себя еще удивительнее. Он притянул меня к себе и растрепал мои волосы невероятным для него ласково-дурашливым жестом человека, который даже через двадцать лет после свадьбы преданно любит свою старую, привычную жену.
– Я уже хотел тебя будить. Исполнитель приедет ровно в восемь. Только что здесь была консьержка. Она приготовила завтрак и предлагает спуститься к ней в привратницкую. Умывайся, и пойдем!
От веселого голоса Фредерика, от сознания, что его спокойствие обманчиво, оттого, что через полчаса он уедет от меня, может быть, навсегда, и появившееся между нами не кончится само собой, а насильственно порвется, но главное, оттого, что мы оба этого не хотим, у меня перехватило дыхание. Я заморгала и отвернулась.
– Клеми, – негромко, но твердо сказал он. – Потерпи немного. Ради меня.
Я кивнула.
…Навстречу судебному исполнителю и полицейскому комиссару он вышел собранный, спокойный, почти не хромая. Подхватил свой чемодан: «Я готов, господа».
– Мадам Декарт? – повернулся в мою сторону кто-то из сопровождающих.
