Малышев собирался ответить, но в это мгновение «заговорила» рация. В кабине раздался грозный мужской голос:
– Немедленно остановите поезд и сдайтесь полиции. Немедленно. Ваши действия представляют серьёзную угрозу для общества и могут быть квалифицированы как «терроризм». Поймите, мы в первую очередь пытаемся помочь вам.
Маша сняла с приборной панели трубку.
– Если хотите помочь, передайте моему жениху, что я его пристрелю. И больше не звоните. Дайте человеку спокойно умереть.
Маша повесила трубку и снова устремила взгляд на рельсы.
– Из твоих друзей? Подвёл тебя? – Малышев задал эти вопросы очень осторожно. Он и хотел вызвать её на откровенный разговор, и боялся отпугнуть.
– Жених! Бывший жених! – выразительно ответила Маша.
– Кличка? Понимаю, – Малышев одобрительно покачал головой, – наверное, он тебя сейчас ждёт?
– Не думаю! – Маша бросила в сторону Малышева насмешливый взгляд. – Он знает, какой у меня характер. Если я разозлилась, значит ему конец. Сбежит, если уже не сбежал. Гад.
– Пригнись! – приказал Малышев.
– Чего? – Маша нахмурилась.
– Скоро будет станция. А там могут стоять снайперы!
– Да плевать я хотела на них. Пусть стреляют.
Малышев даже удивиться не успел. Они, не останавливаясь, пролетели пустую платформу, и снова въехали в тоннель. Незаметно для Маши, он потянул ручку назад, и сбавил скорость до тридцати километров.
– Не понимаю, – Малышев и на самом деле не мог понять эту девушку. Она всё время вела себя совершенно непредсказуемо. Но какой террорист в здравом уме станет говорить такие вещи? А может её подставили или использовали? – возникла в голове мысль. Она принесла с собой непонятное облегчение. Как только злость ушла, все его сомнения вернулись назад. Более того, он смог признаться себе, что с первой минуты почувствовал симпатию к Маше. И несмотря на все попытки, никак не мог от этой симпатии избавиться. Все эти мысли и вылились в следующих словах. – Зачем тебе всё это? Жила бы как все люди. Вышла бы замуж, семья, дети, собачка, дача. Разве не здорово? Бегаешь от полиции, пугаешь людей, похищаешь машины и поезда. Ты уже столько натворила, что наверняка ближайшие двадцать лет проведёшь в тюрьме. Это в лучшем случае.
Маша очень внимательно его выслушала, а потом и с выражением полной безысходности изрекла одно слово: «Тупица»
– Ты меня назвала «тупицей»?
– Тебя конечно. Здесь же никого больше нет.
– Меня ещё никто так не называл! – Малышев бросил на неё предостерегающий взгляд. – И тебе не советую этого делать.
