Снотворное. Уэллс опустил винтовку. Точно так же их привезли в крепость.
– Тащи его в фургон, – велел голубоглазый Защитник другому. В голосе его не было никаких эмоций. Затем он наставил ружье на Уэллса.
– Бросайте оружие, все.
Уэллс выпустил из рук винтовку, упавшую в грязь, и отступил на шаг, поднимая руки. Краем глаза он заметил, что двое других пленников последовали его примеру.
– Хорошо, – сказал Защитник, глядя на них, – а теперь заканчивайте и поехали.
Уэллс удивленно посмотрел на него, но потом заморгал и побежал обратно в погреб, как было велено. Защитники действовали так бесстрастно, будто подобное случалось постоянно. А может, так оно и было. Может быть, они знали, что один из пленников сломается.
Уэллс сжал зубы так сильно, что заболели челюсти, и принялся грузить еду в фургон. Закончив, забился туда сам. Защитники оставили им место на скамейке.
Грэхем лежал на полу без сознания. Один из Защитников всю дорогу до крепости упирался ногой в его плечо.
Когда фургон остановился во дворе, голубоглазый Защитник поднял руку, жестом останавливая Уэллса.
– Оттащи своего дружка в его конуру.
– Он мне не друг, – ответил Уэллс. – Я с радостью.
Эти слова показались ему горькими, но Защитник заулыбался, довольный. Уэллс сделал глубокий вдох и залез в фургон, чтобы взять Грэхема на руки.
– Я тебе что, сказал его отнести? – холодно спросил Защитник. – А мне-то показалось, что я велел его оттащить.
Он медленно обошел Уэллса, поднял ружье и нацелил его Уэллсу между лопаток.
Уэллс чувствовал, как в нем вскипает ярость. Вулкан ярости, готовый взорваться в любой момент. Но страх был сильнее. Одно движение пальца – и он больше не сможет помочь ни Грэхему, ни Октавии, ни Гласс, вообще никому.
– Есть, сэр, – сказал он. Осторожно положил Грэхема на землю и потащил. Ружье так и целилось ему в спину: Защитник шел следом до самого сердца крепости.
Скоро, уже скоро. Нельзя больше ждать подходящего времени, идеального случая, чтобы поставить этих людей на колени. Пора отсюда выбираться.
Как только представится шанс.
Если он вообще представится.
Уэллс осмелился еще раз взглянуть на чистое небо, а потом их с Грэхемом снова поглотили чудовищные стены твердыни.
