– Вычеркни, братец, эти слюни. Ну к чему они тут?
– А посмотри, у Шекспира и не такие выражения попадаются, – возразил Александр Сергеевич.
– Да, но Шекспир жил не в XIX веке и говорил языком своего времени, – парировал Владимир Петрович Горчаков. Пушкин подумал и переделал сцену. «Пушкин вообще любил читать мне свои вещи, как Мольер читал комедии своей кухарке», – любил повторять князь с улыбкой.
* * *
Пушкин читал своего Годунова, еще немногим известного, в гостях у Алексея Перовского. В числе слушателей был и Крылов. По окончании чтения, – вспоминает П. А. Вяземский, – я стоял тогда возле Крылова, Пушкин подходит нему и, добродушно смеясь, говорит:
– Признайтесь, Иван Андреевич, что моя трагедия вам не нравится и на глаза ваши нехороша.
– Почему же нехороша? – отвечал он, – А вот что я вам расскажу: проповедник в проповеди своей восхвалял Божий мир и говорил, что все так создано, что лучше созданным быть не может. После проповеди подходит к нему горбатый: не грешно ли вам, пеняет он ему, насмехаться надо мною и в присутствии моем уверять, что в Божьем создании все хорошо и все прекрасно? Посмотрите на меня. – Так что же, – возразил проповедник, – для горбатого и ты очень хорош.
Пушкин расхохотался и обнял Крылова.
* * *
В Пскове, на пути в Москву, во время перекладки лошадей поэт попросил закусить в местной харчевне. Подали щей с неизбежной приправой русской народной кухни того времени – горсткой тараканов. Преодолев брезгливость, Пушкин хлебнул несколько ложек и, уезжая, оставил углем или мелом на дверях, а кое-кто утверждал, что даже нацарапанное перстнем на оконном стекле, четверостишие:
Господин фон Адеркас,
Худо кормите вы нас:
Вы такой же ресторатор,
Как великий губернатор!
* * *
Приезжий торопливо выпрыгнул из тарантаса, вбежал на небольшое крыльцо провинциальной станции и требовательно закричал:
– Лошадей!..
Заглянув в три комнатки и не найдя в них никого, нетерпеливо произнес:
– Где же смотритель? Господин смотритель!..
Выглянула заспанная фигурка лысого старичка в ситцевой рубашке с пестрыми подтяжками на брюках…
– Чего изволите беспокоиться? Лошадей нет, и вам придется обождать часов пять…
– Как нет лошадей? Давайте лошадей! Я не могу ждать. Мне время дорого!
Старичок хладнокровно прошамкал:
– Я вам доложил, что лошадей нет! Ну и нет. Пожалуйте вашу подорожную.
Приезжий серьезно рассердился. Он нервно шарил в своих карманах, вынимал из них бумаги и обратно клал их. Наконец он подал что-то старичку и спросил:
