В приглашении он упоминает об инициативах, с которыми его граждане могут выступить на собрании, но не о запросах, хотя отец города обязан реагировать только на формальный запрос.
Паула вдруг замечает, что ее стараются вовлечь в местную политику.
Нет, говорит она, я живу не в Д.
Стало быть, на собрании горожан у нее нет права голоса, и вообще, она не уверена, хватило ли бы ей смелости выступить, даже будь у нее такое право.
Наконец совсем рассвело; Паула возвращается в постель. Феликс лежит на спине, комком прижав к животу одеяло и простыню. На лице обиженная гримаса — ему снится что-то нехорошее. Он не просыпается, когда Паула тщательно укрывает его и ложится рядом. Она юркает под одеяло, не оставив себе даже отдушины, сворачивается клубочком, обнимает Феликса и засыпает, как в детстве, когда уставала бороться с собой и все-таки опять совала в рот большой палец.
3
Досада и омерзение. Выходит, переезд в Д. все-таки был ошибкой?
Утопив голову в подушку и глядя наискось вверх в окно, она видит под куполом церкви красный сигнал для самолетов.
Я задыхаюсь, говорит Паула. В горле у нее першит от сухого кашля. Феликс молча лежит рядом. Отметить все признаки болезни. Лежать в темноте и слушать шорох автомобильных шин по мокрой мостовой. И испытывать чувство, будто видишь сон: вот она ползет на четвереньках по длинному подземному ходу и знает, что выхода нет. Рассчитывать, насколько хватит воздуху. Но не останавливаться, стремиться вперед. Безрассудная надежда.
Хоть бы я ошиблась, говорит Паула, хоть бы ошиблась. Ты спишь?
Нет, отвечает Феликс.
После второй пункции у Фельсманши появился свист в ушах. Ее подлечили, поставили на ноги, но на работу пока не выписали и из-за свиста направили к психиатру.
Может, тебе страшно? — спрашивает Феликс.
Я уверена, говорит Паула, она в жизни к себе ни одного мужчину не подпустила. Временами мне кажется, что она — пустыня, существующая лишь для порядка, потому что в атласе тоже есть пустыни… Если б можно было сказать, что собственный ее порядок уже не порядок, что происходящее у нее в голове день ото дня становится все понятнее.
Феликс поворачивается на бок, пододвигается ближе. Чего ты боишься?
Все так перепуталось, говорит Паула, надо разобраться, а я не знаю, с чего начать.
Он неудержимо проникает в нее.
Тогда бросай все и едем вместе, говорит Феликс.
Да, он улетает с легким сердцем. Из немецкой зимы в южноамериканское лето.
Паула отпросилась на день, чтобы проводить брата на аэродром.
