Или, по-вашему, в этом есть необходимость?
И вот поднимается девушка лет шестнадцати, самоуверенная, как Урбан: она интересуется подоплекой событий, подробностями немецкой истории, которых не нашла в романе, а в ответ слышит о литературной обработке исторических материалов и о том, что главное внимание уделяется, судьбе отдельного человека, а не невзгодам людских сообществ… Не так давно, когда они ели цыпленка, Феликс объявил, что страх смерти на Западе сильнее надежды на жизнь.
На какую жизнь? — спросила тогда Паула.
Под конец обер-бургомистр говорит, что вот, мол, и в Д. есть вдумчивая молодежь, которая не боится открыто поднимать сложные вопросы.
Когда Феликс появляется среди стеллажей, Фельсманша отрывается от книги, смотрит на него и заключает: чужой.
Она сидела за украшенным цветами столом, раскладывала по алфавиту книги писателя, которые скоро вновь вернутся на полки.
В руках у Феликса аккуратный белый сверток с синей надписью — рубашки, он взял их сегодня из прачечной.
Я за тобой заеду, предупредила его Паула, жди меня лучше на вокзале.
Стулья убраны; фройляйн Урбан давно ушла домой.
Чересчур много Бёлля и Вальрафа, сказал на прощание советник, уже были нарекания. Видимо, вам бы следовало поменьше ориентироваться на свой кильский опыт… Яркий конус света от настольной лампы выхватывает из темноты лицо Паулы; Феликс подходит ближе.
Я успел на более ранний поезд, объясняет он.
У дверей гардероба их поджидает Фельсманша.
Пожалуй, я задержусь, если вы не против, говорит она, расставлю книги. Чтобы в понедельник все было на своих местах.
Да-да, пожалуйста. Паула протягивает ей ключ. Руки у Фельсманши белые-белые.
Город будто вымер.
Только светятся витрины магазинов, мимо которых с наступлением темноты никто почти и не ходит.
В первый раз, когда Паула через безлюдный город везла Феликса к себе домой, он даже рассердился. Добро бы зима — тогда понятно: люди попрятались от холода.
Теперь же пустынные улицы напоминают ему о комендантском часе, город словно бы на военном положении. С каким, наверное, ужасающим грохотом катились некогда во мраке по брусчатой мостовой чумные телеги.
Ботинки у Феликса с подковками.
Давай немножко пройдемся, предлагает он, спустимся вниз по холму. Феликс берет Паулу под руку, вернее сказать, за плечо, ведь рядом с нею он такой огромный — прямо медведь на задних лапах.
Он уверен, что этот город можно полюбить.
Старый город еще куда ни шло, говорит Паула, это почти музей.
