Как ты смотришь на терпимость к жестокости и насилию?
Паула вовсе не собиралась давать ему место в своей будничной жизни.
Встретив его на вокзале, она почувствовала, что он очень рад. А на работе упомянула о Феликсе, только когда фройляйн Фельсман первая высказалась о нем.
Южанин, сказала фройляйн Фельсман (в свои шестьдесят лет она была в подчинении у Паулы), итальянец, испанец или что-то в этом роде. Помоложе Паулы. Так она сказала девушке, которую Паула летом взяла на работу.
Испанец, попыталась уточнить Паула. Они как раз вешали плащи в гардеробе, фройляйн Фельсман кивнула и одернула задравшийся джемпер.
Пауле нелегко было добиться понимания. Но возможно, отношения с Феликсом склоняли ее к бунтарству. Она столкнулась с человеком совершенно иного склада.
Про испанцев говорят, что они презирают смерть и помешаны на мужской гордости. Твердят, мол, viva la muerte[4], что уже само по себе абсурдно. А библиотекарши славятся любовью к порядку и дотошностью.
Паула не отрицает, что первые годы регулярно видела во сне каталожные ящички и с мужчинами тоже встречалась, впрочем, она никому не навязывалась.
Факт остается фактом: прежде чем попасть в Д., Паула целый год работала в Киле под началом мужчины-заведующего. Там она впервые в жизни увидела подводные лодки, которые оказались куда меньше размером, чем она думала.
Лодки она заметила случайно, когда была без очков и вода на миг изменила цвет.
Разрешено ли подводным лодкам заходить в гавани, нет ли, Паула не знает. Людей на палубе она не видела.
Феликс, который воображал, будто разбирается и в этом, по недоразумению решил, что Паулу можно чему-то научить.
Он старался быть нежным и ласковым, а она даже не удивлялась, что и вдали от Киля, стоит лишь прикрыть глаза, ей видится подводная лодка; она позволила лодке исчезнуть, только когда Феликс нашел к ней правильный подход.
Она вежливо слушала, как Феликс перечисляет смертоносные орудия, способные убивать людей под водою, а после сказала ему, что самый любимый ее автор — Габриэль Гарсиа Маркес и что она заказала его книги для библиотеки в Д. Феликс упорно твердил, что рыжевато-русые волосы достались ему в наследство от готских предков.
Разговорами меня не застращаешь, говорила Паула. А ему бы ничего не стоило задушить ее в своих объятиях.
Засыпая с ним рядом, Паула порой сворачивалась клубочком и прижималась к его груди — такая маленькая, что он волей-неволей откидывал край одеяла — не дай бог, задохнется.
