Генерал не привык, чтобы посторонние видели его слабым. Особенно подчиненные.
Он проглотил четыре пилюли, завернутые в бумажку с надписью «9:00», запил водой и быстро задвинул ящик стола.
В дверь постучали, и в кабинет вошел начальник отдела расследований генерал Лямин.
— Доброе утро, Владимир Тимофеевич.
Привычно безликий и отстраненный голос Лямина как нельзя лучше подходил ко всему его облику. Тощего и сутулого Лямина в его маленьких золотых очках можно было принять за кого угодно, но только не за человека с железной волей и острым аналитическим умом, который к его шестидесяти годам не только не потускнел, но наоборот обострился.
— Не очень оно доброе, Виталий Сергеевич, — хмуро сказал Рокотов. — Слышал уже?
— Совсем обнаглели, — кивнул головой Лямин.
Неожиданно Рокотов резко шлепнул ладонью по столу, так что зазвенели стаканы.
— Ну, где носит Уколова? Я же сказал быть ровно в девять!
— Не кипятись, Владимир Тимофеевич, — голос Лямина звучал по-прежнему отстраненно и спокойно. — Раз опаздывает, значит, что-то экстренное. Уколов — человек пунктуальный, без веской причины опаздывать не будет. Как твой внук?
Лямин прекрасно знал, что упоминание о внуке всегда действовало на Рокотова успокаивающе. Вот и сейчас внезапная вспышка гнева мгновенно улетучилась.
— Ничего, чувствует себя все лучше и лучше. Конечно, врачи его наблюдают, но вроде все в порядке. А твоя спина как?
Последние месяцы Лямина одолевал ревматизм.
— Да по-прежнему, растираюсь спиртом. Помогает, — он покачал головой. — Хотя иногда так прихватит, не рад, что жив.
— Старые мы с тобой стали, Виталий Сергеевич, — Рокотов попытался улыбнуться, но улыбка вышла какой-то кривой.
— Ну, при нашей-то работе, — усмехнулся в ответ Лямин, — вообще хорошо, что живы.
Рокотов опять помрачнел.
— Где все-таки его носит?
В дверь постучали, и на пороге кабинета возникла подтянутая фигура адъютанта Рокотова полковника Козырева. В руках он держал объемистую папку.
— Владимир Тимофеевич, — Козырев бодро подошел к начальнику, — здесь все документы по специальному агенту Байкову, как вы и просили, — Козырев повернулся к Лямину: — Доброе утро, Виталий Сергеевич.
Лямин, молча, кивнул головой.
Каждый раз, когда он видел Козырева, он машинально начинал составлять про себя его психологический портрет. Чисто профессиональная черта — оценить настроение коллеги, его рабочие качества, его амбиции и возможные перспективы продвижения по службе. Его склонность к предательству.
