Гюнтер в дверь не стучал, а заходил когда хотел.
— Кто вы?
— Я человек ищущий дорогу в рай. Это комната Элизы?
Мужской явно пьяный голос.
«Ишь через губу не переплюнет!»
— Уже звонили к вечере…
— Господин Гюнтер любезно позволил мне вас посетить. Ну, открывай-же, не бойся!
— Так и не закрыто!
«Двенадцатый! Чтоб ты провалился!»
Лиз завернулась в чистую простыню и вышла из-за шторы.
Скрипнула дверь. В щели появился любопытствующий круглый глаз.
— Входите, господин…
Глаз прищурился.
— Любопытный ракурс… перспектива…
В раздражении Лиз сбросила простыню на пол и подбоченилась. Пусть смотрит. Быстрее войдет-быстрее уйдет!
Обладатель глаза немедленно материализовался в комнате.
Среднего роста, плешивый мужичок лет пятидесяти с благостно-изумленным выражением на пьяной морде. Бородка с проседью растрепана. На расстегнутом зеленом камзоле жирные и темные пятна. Ноздри крупного носа хищно раздуваются…
«Накушался и напился. Потянуло к бабам! Хорош, нечего сказать!»
Клиент зажмурил левый глаз и посмотрел на Лиз через дырку в сжатом кулаке правой руки.
— То, что надо!
— Господину помочь раздеться?
Господин махнул свободной рукой, продолжая разглядывать девушку через щель.
Лиз усмехнулась.
— Что вы там увидели, господин?
Пьяненький клиент, наконец, убрал кулак от глаза и по дуге обошел Лиз, разглядывая странно, словно не на голую женщину смотрел, а на статую!
Девушка выпятила грудь. Пусть небольшая, да ладная!
Клиент поморщился. Сел на постель и откинулся на спину, раскинув широко руки раскрытыми ладонями вверх.
Лиз ждала продолжения и дождалась лишь сочные рулады храпа. Она не поверила своим ушам.
«Уснул!!?»
Быстро натянув нижнюю рубашку и юбку, она сунула ножки в растоптанные туфли и быстро спустилась вниз.
Входная дверь заложена брусом. Ставни закрыты. За столом Гюнтер считает деньги, раскладывая столбиками перед собой. Сухие, тонкие губы беззвучно шевелятся.
— Господин Гюнтер…
— Уснул?
— Да. Но…
— Пусть спит до утра.
— А кто он?
— Живописец герцога Умбрийского, из Италики. Епископ переманил к себе. Фрески будет малевать в соборе.
— О-о!
— Будь понежнее с ним, моя птичка, денег у лысого куры не клюют!
Перехватив на кухне у кухарки Магды пару бутербродов и кружку с молоком, Лиз вернулась в свою комнату.
Живописец епископа все также храпел смачно, лежа на спине. Пальцы правой руки еле-еле шевелились, будто чего искали…
Лиз прикорнула рядом, но под храп заснуть не смогла. Пошла к соседке, рыжей Монике.
— Храпит? Вот козел!
