«Если я умерла, то почему я это вижу? Когда проснусь, расскажу… кому?»
Лиз улыбнулась.
Двигаться не хотелось. Усталость сомкнула глаза.
Ночь сменяла день, потом пришел еще один день и еще одна ночь…
Легкое щекотание началось от щиколотки левой ноги и направилось выше к подколенной ямке.
Лиз отмахнулась рукой и, услышав тихий смех, резко поднялась и села, щурясь на яркий свет.
На корточках рядом сидел Тируэль, держа в руке длинную травинку с метелкой. Хранитель леса улыбался, довольный своей шалостью.
Залитая солнцем поляна рядом, Лиз сидела в тени под яблоней, утопая в высокой душистой траве. Кроме длинной полотняной рубашки на ней ничего не оказалось.
— Ты мне опять снишься?
— Это уже не сон, Элиза.
— Да?
Девушка приложила ладонь к своему плоскому животику и вздрогнула.
— А как же мой малыш? Все мне приснилось?
— Твой малыш жив и здоров. При крещении новый герцог Дармштадский получил имя — Мартин.
— Герцог… Крещение…
— Герцогиня Марлис очень довольна. Теперь больше не надо привязывать подушку к животу. Теперь она опекунша при малолетнем герцоге и Дармштадт не уплывет из ее крепких ручек.
— Она забрала моего малыша!
Лиз быстро вскочила на ноги.
— Куда, ты, глупая?!
— В какую сторону Дармштадт?
— Ты хочешь прибежать ко дворцу герцогов в одной рубашке и потребовать вернуть своего малыша?
Лиз закусила губу.
«Он прав, а я дура!»
— Это прямая дорога в сумасшедший дом, Элиза, а потом в руки инквизитора.
Ты умерла, тебя похоронили, правда, без обрядов, как собаку, но все же. Как вдруг покойница является среди бела дня с претензиями! Что с тобой сделают, подумай? Хворот для твоего костра соберут в этом же лесу.
Лиз села, на траву обняв колени.
— Что же мне делать?
— Оставайся со мной. Будет весело!
Тируэль улыбнулся очень доброжелательно.
— Когда я лежала в земле — это был не сон?
— Нет, не сон.
— Герцогине доложили, что я умерла?
— Именно так, моя красавица!
— Ты хочешь, чтобы я стала навью?!
— Это не возможно! — расхохотался Тируэль. — Навью становятся малолетние дети, умершие без крещения или задушенные матерями, мертворождённые. А ты живая, ты не умирала без крещения.
Лиз прижала ладонь к груди и обнаружила, что крестик на бечевке исчез.
— Где мой…
— В этом лесу ты под моей защитой.
Глаза Тируэля приблизились. Изумрудные как молодая листва.
Лиз с трудом проглотила комок в горле.
— Отпусти меня, хранитель леса… — жалобно попросила она.
— Твой мир жесток и кровав. Его ждут новые испытания. Мор, война, кровавые бунты. Зачем тебе туда? Оставайся со мной и проживи свой век в нестареющем теле!
