Психея, душенька, к чему правдивый свет,
когда тьма и нежна к тебе, и так любовна?
К чертям все фонари и лампы эти все,
рождающие день и льющиеся ровно
на таинство любви – ее высокий бред,
на исповедь души (едва ли кто услышит).
К чему его лицо? Лица у мира нет —
дыханье есть. К груди прильни! Ты слышишь? Дышит!..
Для бабочки велик и непрогляден мир,
и хрупкое крыло его освоит вряд ли…
Струись в ночи змеей из всех поганых дыр,
чтоб не простить себе предательской той капли!
