— Смотрите, — показал он, — боек почти касается капсюля…
Шорохов нагнулся и осторожно стал осматривать мину. В передней части ее сквозь проржавевший колпачок виднелось острое жало бойка и на расстоянии какой-то доли миллиметра от него сероватое вещество взрывателя.
— Теперь поглядим, что дальше будет…
Бондарук положил около мины небольшой проволочный якорек — кошку, привязанную к длинному шнуру, затем они отошли в укрытие, и Бондарук тихонько дернул за шнур. Сразу же раздался неожиданно громкий хлопок взрыва.
— Чуть пошевелилась и — взрыв, — сказал старший техник-лейтенант. — Вот так же могло быть и с той связкой гранат…
Нет, теперь уже Шорохов не станет поступать так опрометчиво!.. А обида на Бондарука у него прошла сразу же после того злополучного взрыва.
Как бы то ни было, но все кончилось хорошо: берег бухты проверен, очищен, строители могут работать спокойно. Вечером придет катер, а утром все четверо будут в расположении базы.
После обеда выдалось свободное время и, пока матросы готовились к выезду, офицеры решили побывать в дальнем углу бухты у обрушившихся, точно взорванных скал. Бондарук пошел на стройку за резиновой шлюпкой, а Шорохов прилег на обкатанную гальку около самой воды.
Мокрые камни блестят, отражая солнце; волны набегают на них, как будто пытаясь смыть солнечный свет, и, обессиленные, уступают. А камни блестят еще ярче, словно смеются над зеленоватой водой. Залетевший ветер рассыпал горсть морщин по воде, но скоро стих, и снова застыл клочок моря в неровной чаще темных скал.
Неторопливо текут мысли, перескакивая с одного на другое.
«Вот и получил первое крещение…» — и чувство благодарности к товарищам по работе наполнило душу Виктора.
Размышления лейтенанта прервали громкие хлопки. В бухту входил глубоко сидящий в воде сейнер. Странным было это обычное рыбацкое суденышко: далеко за борта выдавались на нем какие-то причудливые надстройки. И только когда сейнер подошел ближе, Шорохов увидел, что на палубе лежат большие металлические фермы.
— Все-таки нужно расчистить вход в бухту, сделать ее доступной для крупных судов, — услышал Виктор голос Бондарука (задумавшись, он не заметил, как подошел старший техник-лейтенант). — Тебе письмо…
— Откуда? — удивился Шорохов. «Ведь никто не знает моего здешнего адреса», — мелькнула мысль.
— Из части переслали… — подал конверт Бондарук и, отойдя в сторону, стал надувать шлюпку.
Шорохов быстро разорвал конверт. Ну, конечно же, от нее, от Оли! Девушка писала о работе, о милых пустяках, и радостнее становилось на душе. Самое приятное было в конце. Оля сообщала, что практика скоро заканчивается, но она не уедет, не повидав Виктора. «Я должна тебя увидеть, чтобы сказать что-то очень, очень важное» (последние слова были подчеркнуты), — писала она.
