К заоблачному озеру | страница 39
Сорокин указал мне на маленькую фигурку Горцева. Он стоял внизу, размахивая белой тряпкой. Мы дружно крикнули ему какое-то приветствие.
— Ну, ребята! — сказал Сухорецкий, — теперь осмотрите свои рюкзаки, чтобы они не выдавались слишком из-за плеч. Помните: три точки опоры и ставьте крепче ноги.
Эту речь он произнес очень негромко и в необычной для оратора позе: стоя к слушателям спиной, сильно согнувшись и упираясь опущенной головой на ледоруб.
Потом он выпрямился и, сделав еще несколько шагов по осыпи, круто повернул вправо.
Теперь только я понял, почему таким страшным казался нам вчера его путь.
Скала обрывалась вниз под прямым углом и была когда-то отшлифована ледником. Но незаметная для глаза складка горной породы образовала здесь карниз шириной в 10–20 сантиметров. Карниз этот был присыпан землей, мелкой галькой, хорошо были заметны вчерашние следы Сухорецкого. Местами, где земля на карнизе слежалась плотнее, он ударом лопатки ледоруба делал удобную ступеньку.
— Не гляди по сторонам, — сказал я, увидев побледневшее лицо Сорокина.
Он кивнул головой и продолжал путь, сосредоточенно уставившись глазами под ноги.
Я представил себе, как выглядят наши фигуры со стороны, и решил, что Горцев, вероятно, давно читает нам отходную.
От скалы, нагретой солнцем, исходило приятное тепло. Стараясь держаться к ней поближе, мы упорно двигались вперед. Никто из нашей группы не был подвержен головокружению. Но все предпочитали на ходу не смотреть вниз и только во время небольших остановок, утвердившись понадежнее, мы разглядывали открывающуюся под ногами панораму.
Мы поднялись уже значительно выше первой скалы. Озеро и Северный Иныльчек были пока не видны, но зато теперь нам полностью открылся «броненосец» и левые притоки Южного Иныльчека…
Кончился карниз и вместе с ним неприятное ощущение пустоты справа. Мы были в небольшом углублении в скале, которое альпинисты называют кулуаром. Здесь по команде Сухорецкого мы связались по двое. Потом сели, устроив рюкзаки так, чтобы они лежали на камнях и спина могла отдохнуть от их тяжести.
Каждый достал кусок галеты из своего дневного пайка и несколько минут все сосредоточенно жевали, наслаждаясь отдыхом.
— Ну, Николай Николаевич! — сказал Сухорецкий. — Я просто поражаюсь вашей выносливости и ловкости.
— Очень польщен, очень польщен! — прижимая руку к груди, ответил Загрубский. — Вот как там дальше будет?
Сухорецкий посмотрел на часы, потом оглядел нас всех поочередно.
