Сорокин выразительно свистнул.
— Видели, видели твой путь, — ответил он. — С грузом мы не пройдем.
— Пройдем, — хладнокровно сказал Сухорецкий. — Пройдем, потому что другого пути у нас нет. Понимаешь? Или возвращаться обратно или пойти по берегу…
— Что он говорит? Что он говорит? — тревожно спрашивал Акимхан у Горцева. Тот неохотно перевел слова Сухорецкого.
Акимхан вскочил, словно укушенный каракуртом. Он бросил Ошрахуну несколько повелительных слов и приблизился к костру.
Мы сразу догадались о его намерениях, но сидели молча, переглядываясь.
— Расчет давай, — повторил уже грубо Акимхан.
— Зачем расчет? — спросил Сухорецкий спокойно. — Дорога только еще начинается. Договор подписывал?
Акимхан заговорил, возбужденно, тыча рукой себе в грудь, в сторону Ошрахуна, в сторону озера.
— Перевод! — сказал он яростно Горцеву, — давай перевод!
Горцев, как-то потускнев, стал переводить.
— Говорит — дальше не пойдем, договор порвать можете. Говорит — на смерть идете, а они не хотят умирать. Еще всякую ерунду говорит насчет шайтана и озера. Говорит — уплатите ему по сегодняшний день и напишите отпускную бумагу.
— Скажите им, что дорога хорошая. Я ходил смотрел. Завтра пойдем дальше, а через десять дней отпущу обратно с премией.
— Не надо! Ничего не надо! — завопил Акимхан, размахивая руками, когда Горцев перевел ему слова начальника. — Расчет давай…
— Расчета не дам, — решительно сказал Сухорецкий. — Денег не получишь ни гроша и еще под суд отправлю в Караколе.
Акимхан заскрипел зубами и, сорвав с себя свою шапку, швырнул ее на землю.
Потом выхватил из кармана завернутую в клеенку копию договора с экспедицией и, грубо ругаясь, изорвал ее в куски.
После этого он немного успокоился, сел рядом с Ошрахуном и вполголоса стал с ним совещаться.
— Не обращайте на него внимания, — сказал Сухорецкий тихо. — Давайте обсудим, как быть с грузом.
— Придется пересмотреть все личные вещи, — сказал Николай Николаевич. — Возьмем только действительно самое необходимое.
Сухорецкий достал свою неизменную тетрадь с записями и вместе с Николаем Николаевичем углубился в расчеты.
Бос-шамал очистил небо от облаков. Холод усиливался. Внизу под нами лежала неизвестная и трудная дорога. Ледник в темноте продолжал свой медленный многовековый путь в долину.
— Что будет завтра? — подумал я. — Сумеем ли мы пробраться по скалам? Не окажемся ли мы там за озером в мышеловке? Куда тянется Северный Иныльчек?
Киргизские легенды о Хан-Тенгри оживали в моей памяти. Повелитель Духов не хотел пропускать людей в свои владения. Молча, без обычных шуток и разговоров, напились мы чаю и улеглись спать, предварительно привязав себя к вбитым в скалу костылям.
