Адвокат Керенский отстаивал это право тем, что: «Убийство человека по приговору законного суда, в соответствии со всеми правилами и нормами официального ритуала казни, является великой “роскошью”, которую может позволить себе лишь государство с отлаженным административным и политическим аппаратом…»{162}
Однако было уже поздно. Командующий 11-й армией ген. П. Балуев впадал в отчаяние: «Ознакомившись с духом армии, я в ужасе, я потрясен от того, какая опасность и позор ожидают Россию. Время не ждет… Параграф 14 Декларации (то есть право расстреливать на месте) исполнять нельзя, потому что командир в одиночку противостоит сотням и тысячам вооруженных людей, склонных к побегу…»{163} Правда, по словам лидера эсеров В. Чернова, случались и исключения: «на московском государственном совещании некоторые хвастались, что за нарушение воинской дисциплины без колебаний приказывали расстреливать целые полки»{164}.
К этому времени речь уже шла о введении смертной казни не только на фронте, но и в тылу. На Московском совещании Керенский провозглашал: смертная казнь в тылу – «мера очень мучительная. И пусть никто не отважится создавать нам неудобства в этом деле своими необусловленными требованиями. Этого мы не допустим. Мы лишь скажем: “Если все разрушения, малодушие и трусость, предательские убийства, нападения на мирных жителей, поджоги, грабежи – все это будет продолжаться, несмотря на наши предупреждения, правительство будет бороться с этим ныне предложенными мерами”»{165}.
Но и этого, казалось, уже недостаточно, Корнилов требовал большего, однако здесь даже Керенский дрогнул: «Идея Корнилова и Филоненко ввести смертную казнь как особый вид наказания против забастовок, локаутов, дезорганизации на транспорте и подобных происшествий слишком оригинальна, чтобы ее можно было приложить к любому государству, которое в целом цивилизованно»{166}.
Американский военный представитель Джадсон сообщал своему послу: «В результате неспособности или нежелания Керенского восстановить дисциплину Временное правительство не могло далее существовать»{167}. Джадсон пояснял, что укрепление дисциплины означает смертную казнь за дезертирство, заговор, бунт, насилие и неповиновение: «Легко предсказать, что без скорого восстановления жесткой дисциплины страна сползет к анархии, за которой в свое время последует приход сильной власти старого автократического типа». Он настаивал на необходимости «оказывать с этой целью сильнейшее давление, немедленно, постоянно и одновременно» на Временное правительство
