Брат Сарл закончил восстанавливать пятую страницу с помощью математического метода, рухнул на стол и через несколько часов умер. Не беда, ведь его записи не пострадали. Через сто-двести лет они кого-нибудь заинтересуют, и, возможно, работа будет завершена. А тем временем к небесам вознеслись молитвы за душу Сарла.
Брата Финго вернули в столярную мастерскую и разрешили время от времени работать над образом великомученика. Как и Фрэнсис, Финго лишь изредка мог выкраивать по часу на свой проект; резьба по дереву шла так медленно, что прогресс можно было заметить только в том случае, если смотреть на статую раз в несколько месяцев. Фрэнсис видел ее слишком часто, и поэтому для него изменения были практически неразличимы. Добродушие и радостный энтузиазм Финго очаровали его; даже понимая, что Финго тем самым компенсирует свою уродливость, Фрэнсис тем не менее любил в свободные минуты наблюдать за тем, как он работает.
В столярной мастерской пахло сосновыми, кедровыми и лиственничными стружками, а также потом. Добыть древесину в аббатстве было нелегко: в окрестностях деревья не росли, если не считать смоковниц и тополей рядом с колодцем. До ближайших зарослей кустарника, который шел за древесину, приходилось три дня ехать верхом, и собиратели дров часто покидали аббатство на целую неделю, чтобы затем привести обратно ослов, нагруженных ветками. Из этих веток делали крючки, спицы, а время от времени и ножки для стульев. Иногда в аббатство могли привезти пару бревен, чтобы заменить гниющую балку. И при таком ограниченном количестве сырья столяры по необходимости были также резчиками по дереву и скульпторами.
Сидя на скамье в углу мастерской, Фрэнсис иногда делал наброски, пытаясь вообразить детали, которые пока что были вырезаны лишь очень приблизительно. Очертания лица уже проступали, однако их по-прежнему маскировали щепки и следы долота. Финго посматривал на его рисунки и смеялся. Но пока шла работа, Фрэнсис не мог отделаться от мысли, что статуя улыбается – и эта улыбка ему смутно знакома. Он набросал ее, и ощущение усилилось. Вот только вспомнить, где он видел это лицо и эту усмешку, не получалось.
– Неплохо, совсем неплохо, – заметил Финго, увидев наброски.
Переписчик пожал плечами.
– Все думаю о том, где я мог его видеть…
– Только не здесь, брат. И не в наше время.
В рождественский пост Фрэнсис заболел и зайти в мастерскую смог только через несколько месяцев.
– Лицо почти закончено, Франциско, – сказал резчик. – Как оно тебе?
