Батарея оказалась в огненном мешке.
Казалось, еще несколько минут такого шквала - и горстка героев будет истреблена.
- Пора менять позицию, - советую Иванову.
Одно орудие подкатили к последней машине, и оно выскользнуло из узкой горловины огневого кольца. Оставшееся второе орудие посылало вперед снаряд за снарядом. Загорелся еще танк, остановился второй, подбитый, и вдруг командир батареи снял пилотку, вытер грязное лицо потным рукавом, зачерпнул жаркого воздуха широко открытым ртом и затем выдохнул:
- Не выдержали, сволочи. Дай им вдогонку, Михейкин.
"Тигры" быстро уходили обратно.
На побледневшем, но спокойном лице командира батальона Кунина опять заиграла улыбка:
- Кажется, костлявая еще раз косой поверх головы промазала. Сегодня больше к нам не полезут. У них тактика такая: где их крепко отлупили, туда больше морду не сунут, пойдут на соседа.
- А кто сосед справа?
- Бригада Ивана Васильевича Костюкова. На стыке с ней - взвод Володи Подгорбунского.
- Подгорбунского? Какие у него силы? Как он сам?
- Сегодня с утра оставались три бронетранспортера с тридцатью солдатами. Был дважды ранен, но уехать отказался. Туда можно подойти вон по тому овражку.
Спускаясь в соседний овраг, мы задержались на скате. Справа над немецкими окопами носились наши бронетранспортеры. Вспышки выстрелов их крупнокалиберных пулеметов слились в одну светящуюся точку. Казалось, что разведчики Подгорбунского простреливали все живое, что оказывалось перед ними. Взрыв снаряда образовал воронку перед самым радиатором броневика, но он круто развернулся и последними патронами полоснул по пулеметному гнезду гитлеровцев. Оттуда донесся предсмертный крик, а бронетранспортеры, не снижая скорости, влетели обратно в свой овраг.
"Почерк Володи!" - подумал я с радостью, почувствовав теплоту в душе: так отчаянно и в то же время красиво умел бить врага только Подгорбунский.
- Минами лупят, - сказал Павел Коровкин, вслушиваясь в гул разрывов.
Навстречу нам по оврагу ползли шесть разведчиков. Они цепко держали края плащ-палатки, на которой лежала какая-то бесформенная груда. В переднем я узнал Сашу Власова, бессменного ординарца и лучшего друга Подгорбунского.
- Что это такое?
Из груди Власова вырвалось всхлипывание. Вместо ответа он протянул Золотую Звезду.
- Вот все, что от командира осталось.
Мы смотрели на плащ-палатку и не могли понять, не могли поверить в случившееся. Саша по-своему понял мой взгляд.
