— Достаточно, на сегодня достаточно. Усыпляйте обоих…
«Не могли раньше», — мелькнуло в голове Вила. Затем все утонуло во мраке.
Прошло несколько дней. В малом колонном зале Академии холода под председательством профессора Норберта заканчивалось очередное заседание ученого совета.
— Итак, я позволю себе подвести итог, — говорил профессор Нррберт. — Впервые с момента создания нашей Академии удалось получить реальный и чрезвычайно важный результат. Человек не только воскрешен после длительного криоконсервирования, но, повидимому, находится на пороге возвращения его обществу. Здоровье нашего пациента в отличном состоянии, и я не поколебался бы уже сегодня продемонстрировать его на общем собрании Всемирной Академии, если бы не одно обстоятельство правда, малосущественное в свете главных результатов. Мы до сих пор не можем установить, кто этот человек. Ясно, что он не тот, за кого пытается выдавать себя… после неудачно проведенного первого сеанса…
Тут профессор бросил недовольный взгляд в сторону Вила, мрачно сидящего в дальнем конце стола.
— Я далек от того, чтобы винить только нашего молодого коллегу. — Новый недовольный взгляд в сторону Вила. — Мы все оказались не на высоте при первой попытке установить контакт с воскрешенным. Но никто не мог предполагать, что к нему столь быстро возвратятся силы, что это человек по природе своей агрессивен, наконец, что произошла такая путаница с сопроводительной документацией. Наружные надписи на некоторых саркофагах были повреждены и даже утеряны при транспортировке в хранилища Академии. Это произошло лет семьдесят тому назад. Наше поколение не несет за это никакой ответственности, но, — профессор Норберт многозначительно поднял палец, — мы знали об этом и обязаны были считаться с возможностью путаницы. Хорошо еще, что мы открыли саркофаг, в котором по неизвестной причине находился человек практически здоровый. Мы оживили его, и все. А если бы мы открыли саркофаг с трупом, простите, я хотел сказать с пациентом, которого не смогли бы сейчас вылечить, что тогда?..
— Заморозили бы и отправили обратно в хранилище, — заметил кто-то.
— Увы, — возразил профессор. — Боюсь, что это не так просто. Случаев повторного криоконсервирования наука пока не знает. Это следовало бы сначала проверить на… — Профессор запнулся.
— Обезьянах, — подсказали сзади.
— Не знаю, не знаю… Разрешит ли сейчас Всемирная Академия подобные эксперименты на высших млекопитающих? Не гуманно, коллеги! Как видите, сразу возникают сложности. Кроме того, мы не владеем сейчас в достаточной степени техникой криоконсервирования. Да-да, как это ни прискорбно. Мы научились хорошо снимать криоконсервацию. Но я затруднился бы назвать имя ученого, которого мог бы рекомендовать сейчас для замораживания, скажем, кого-нибудь из присутствующих здесь.
