Незаметно разговор переходит на мирное время, на сегодняшний день.
– В новый дом скоро переезжаем. Хоть и этот не плох. Но колхоз как ветеранам войны и труда предоставляет лучше. Совершенно бесплатно!
Супруги говорят о подарке колхоза в общем-то просто, не связывая столь приятный факт с предыдущим рассказом о своих послевоенных лишениях, работе без сна и отдыха, воспитании детей и уж тем более фронтовых делах. Бесспорно, они знают всему этому цену. Но славное прошлое, нынешняя беззаветная преданность родному краю стоят в их сознании в особом ряду. Ими питается гордость и величие духа, разменять которые на что-либо они никогда не унизятся.
Сенокос подходил к концу. Выкашивали лесные полянки, овражки, берега речушек. Неудобные для техники места. И люди, уставшие от многодневной напряжённой работы, не могли дать вручную необходимую выработку.
Председатель колхоза имени Парижской коммуны внимательно смотрел на секретаря парткома, невысокого, сухощавого, с обветренным лицом человека.
– Ну что, Михайлыч, как зажечь людей, а?
– Я полагаю, только личным примером.
В отстающую бригаду Егоренков ушёл с вечера. Перед этим попросил лучшего косаря Фёдора Козакова отбить ему косу. Тот, принимая заказ, ухмыльнулся:
– Может, завтра за мной встанешь, секретарь?
– А почему бы и нет, – весело ответил Егоренков.
…Уже солнце выкатилось из-за леса и начала подсыхать роса, уже давным-давно промокли рубахи на спинах, а секретарь косовища в землю втыкать не хотел. И всё подбадривал Козакова:
– А ну-ка, Фёдор, давай ещё по заходику.
В десятом часу Фёдор обернулся к идущему за ним секретарю, перевёл дух, пробасил:
– Сдаюсь, Михайлыч, сдаюсь. Ох, и зол же ты до работы!
На другой день в честь бригады, где работал Егоренков, на центральной усадьбе взметнулся флаг трудовой славы. По пятьдесят соток скосил каждый колхозник за день!
Домой секретарь возвратился уставший. Давала-таки знать себя контузия, полученная на войне, вчерашнее перенапряжение. Зато как воспряла духом бригада!
Дома его ожидало письмо от Никулиной Анны Владимировны.
«Дорогой Никита Михайлович, получила от Вас весточку. Так рада узнать, что Вы держитесь молодцом. А я начинаю сдавать. Шалит здоровье, но, однако, тоже работаю. Ведь у коммуниста до смерти обязанности, и он их выполняет».
Никита сел за письменный стол, открыл ящик. Ровной стопкой лежали письма боевых друзей. И вновь вспыхнуло в памяти…
Глухая апрельская ночь, неслышно движется по тёмной воде реки
