— У нас есть еще одна новенькая, — сказала учительница дивным, неподражаемым голосом. Ведь тот, кого любишь, во всем кажется неподражаемым.
— Где же ты, Ханна?! — крикнула она в коридор через открытые двери.
В дверях показалась тоненькая девочка.
Маленькая Ханна! Никогда я не забуду тебя. Ты появилась как раз в то время, когда в душе моей впервые расцвело чувство самоотверженной, бескорыстной любви. (Ведь эгоистична только любовь к матери. Мать буднична, к ней привыкаешь, а моя мать к тому же всего лишь прачка с красными, вечно заплаканными глазами и свисающими на шею космами волос. Зато моя новая любовь… Какой у нее белоснежный пробор, какие чудесные вьющиеся волосы! Вечером я горячо молила бога ниспослать мне вьющиеся волосы.) Ханна! Маленькая девочка перешагнула через порог и, опустив глаза, остановилась у двери. Я не видела ее раньше, должно быть она где-то пряталась все время, пока в класс не вошла учительница.
Волосы ее, почти совсем белые, были так туго заплетены, что крохотный хвостик стоял торчком на затылке. Бледное личико, казалось, вот-вот порозовеет, словно цветок под лучами солнца. Маленькое, худое, оно светилось каким-то внутренним светом. На Ханне была странная кофта, застегивавшаяся не менее чем на тридцать крючков: пятнадцать крючков изнутри и пятнадцать снаружи. Юбка доходила почти до пят и сзади была гораздо длиннее, чем спереди.
Из-под юбки виднелись босые ноги, маленькие и белые. Стоял конец мая, днем было по-летнему жарко, но после захода солнца слегка морозило. Остальные ребята все были обуты, а ведь в этот день Ханна в первый раз пришла в школу. Стиснутые руки она сложила на животе, если только можно назвать животом то, что скрывалось у нее под узкой юбкой. Я помню, что суставы пальцев у нее побелели — так крепко она сжимала руки. Ростом она была не более метра.
— Иди сюда, Ханна, у тебя теперь будет новая подружка, садись рядом с ней.
Но Ханна не решалась двинуться с места. Ребята начали перешептываться. Они знали Ханну. Она жила в вильбергенской богадельне. Мать ее, Метельщица Мина, торговала на рынке, а потом бегала по домам, разнося проданные метлы тем хозяйкам, которые считали унизительным для себя нести их с рынка домой.
Пока дети перешептывались, а учительница молча ждала, я во все глаза смотрела на Ханну. Потом я встала и, забыв обо всем на свете, направилась к ней. Уж не маленькая ли прекрасная волшебница передо мной?! (В то время я читала все, что подвернется под руку, и порой попадались очень странные книги.) Подойдя к ней, я взяла ее за руку, которую она протянула не очень охотно, и повела к своей скамье. Я смеялась и болтала, будто вовсе не существовало класса с незнакомой учительницей и чужими детьми, будто мы одни с Ханной. Увидев, что учительница с улыбкой смотрит на нас, я шепнула:
