Как ни изнывала душа охотников в этот вечер о пропавшей зорьке, проклиная последними словами непроглядный туман, сколько ни всматривались они в его белёсую муть до рези в глазах, но северная птица на озеро по-прежнему не шла. Не видела она его из-за тумана и с налетающим вихрем и характерным шумом пролетала большими косяками на недосягаемой высоте, невидимая для охотничьего глаза. Казалось, вечерняя зорька будет неудачной. Уже в потёмках высмотрел Павлуша двух крупных лысух, осторожно выбравшихся из густых камышей на чистую воду, метрах в тридцати от него. Тут он дуплетом их и подстрелил. Жирными и тяжеловатыми оказались лысухи, и он аккуратно уложил их в тощий рюкзак, разом потяжелевший. Для удобства встряхнул его, прилаживая на спине, и начал осторожно выбираться на берег. И только ступил на твёрдь прибрежной земли и собрался перевести дух, как поблизости дуплетом выстрелил Петрович. Вдали испуганно гоготнули гуси. От неожиданности Павлуша скорёхонько присел, да одумался и встал, зло ругнувшись. Знал ведь, что бельгийское ружьишко, что имелось у Петровича, было изготовлено ещё в прошлом веке, было бескурковым, к тому же с опасной неисправностью. Его внутренние курки иногда самопроизвольно срывались с защёлок, и происходил неожиданный выстрел, порой из обоих стволов. По этой причине Павлуша настрого запретил ему заряжать ружьё в окружении людей, а только выбравшись на озеро, и стволы держать при этом вверх, иначе он его на охоту брать не будет. Петрович покорно согласился и всё исполнял так, как требовал его более опытный напарник. Он хорошо понимал, что, имея такое необычное ружьё, пусть и с завидным боем, на охоту с ним пойдёт далеко не каждый, тем более зная о его недостатках. А падать после того, как выстрел уже прогремел, бесполезно. Дробь быстрее долетает до цели, чем прогрохочет выстрел. Это как в грозу: вначале молния свою цель смертельно поразит, а после гром об этом победно извещает своими раскатами, пугая людей. Знать-то знают, а привыкнуть не могут.
Хоть по охотничьим понятиям и не принято на озере, где охотой промышляешь, громко разговаривать, тем более кричать, но Павлуша всё-таки товарища окликнул, и тот, чуть помедлив, отозвался. А спросил его Павлуша:
– По кому пальнул, Петрович, в такую темень и удачно ли?
Тот что-то невнятно пробурчал в ответ, затем послышался треск камыша и шум воды, потревоженной человеком. Было похоже, что Петрович подстрелил какую-то птицу, подобрал её на мелководье и сейчас ломится с добычей через густой камыш на берег.
