Спускаюсь с кручи высокой.
Ветки, цепляясь, рвутся за мной.
Лишь кипарис одинокий
Высится гордо в чаще лесной.
И вот стою я у моря.
Шумит, налетая, прибой.
Не знает ни счастья, ни горя,
Грозный, шипящий, шальной.
Все годы в Норильске, вплоть до отъезда Ксеня дружила с Зойкой Негодяевой. Дружбу пришлось отстаивать с самого начала, с того дня, когда она впервые привела подругу в дом. Зойка разделась в коридоре, сняв пальто, серую шапку-ушанку, валенки и оставшись в стареньком застиранном платьице и заштопанных чулках. Прежде чем войти вслед за Ксеней в комнату, Зойка поправила жесткие, торчащие в стороны хвостики, заложила за ухо прядку волос, вечно висевшую у нее над правым глазом: она хотела выглядеть пай-девочкой и понравиться Ксениным родителям.
Вошла и застыла у порога. Ксеня дернула ее за руку.
– Ну, входи же!
Зойка еле слышно поздоровалась и, обойдя ковровую дорожку, устремилась к стулу. Села на самый краешек, одернула и расправила на коленках платье и опустила глаза в пол. Ксеня не могла понять, что с ней. И лишь позже, побывав у Зойки в гостях, она поняла причину ее поведения. Зойкина семья тоже занимала одну комнату в трехкомнатной коммуналке. Вдоль стен стояли две железные кровати, аккуратно застеленные дешевыми пикейными покрывалами с кружевной каймой снизу. В изголовье лежало по одной подушке в ситцевых, мелкими цветочками наволочках. Возле окна – круглый стол без скатерти. В углу – этажерка с десятком книг и двумя альбомами с фотографиями. Они почти все тогда занимались коллекционированием артистов кино и даже из Москвы, Ленинграда, Киева выписывали по почте. Иногда крали друг у друга.
Приходили к девчонке, якобы посмотреть богатую коллекцию, поменяться. Пока Ксеня отвлекала хозяйку у проигрывателя – они крутили пластинку с «Бэсамэбэсамэмучо…» и пытались переписать слова, Зойка успевала засунуть в валенки несколько фоток. Или в ДИТРе, где работала Ксенина мать. Зойка отвлекала кассиршу, Ксеня, поддевая ножом кнопки, срывала снимки – кадры из кинофильмов и прятала на груди под пальто. На такой снимок можно было выменять несколько артистов. Срывали и со стендов в кинотеатрах.
Еще в комнате висело зеркало, из него – веером – торчали шедевры народного творчества: целующиеся парочки, над ними – целующиеся голубки и надпись: «Люби меня, как я тебя». Над одной из кроватей висела клеенка с прудом и лебедями.
Тогда, в первый раз, Зойка чинно посидела, спросила что-то об уроках и собралась уходить. Ксеня заметила, что родители – отец из-за газеты, а мать от стола с шитьем – косились на гостью. Мать, конечно же, разглядела и застиранное платьице, и штопку на чулках, хотя Зойка и прятала ноги под стол. Прошло несколько неловких минут молчания, Зойка встала, стремительно обошла дорожку и вылетела в коридор. Ксеня – за ней.
