— Хотите знать, что я думаю о еде, которую подают в вашем ресторане, мистер Гриммет? — сухо спросил Макмахон.
— У меня лучшие повара, — без запинки ответил мистер Гриммет. — Лучшие повара в Нью-Йорке.
Макмахон медленно кивнул.
— Лучшие повара и худшая еда.
— Подумай, — рявкнул мистер Гриммет, — подумай, что говоришь.
— Любое дерьмо, которое повар может сервировать под конфетку, здесь подают на стол, — теперь Макмахон обращался к Тезингу, начисто забыв про мистера Гриммета. — Заливают соусом и подают. Однажды я съел в этом ресторане стейк из филея…
— Думай, что говоришь, Макмахон, — мистер Гриммет слетел со стула и подбежал к бармену.
— Разве можно испортить стейк, если он действительно из филея? Разумеется, нет. Его надо поджарить, и все дела. Если срезаешь с бычка кусок хорошего мяса, он будет хорош и в твоей тарелке. Если стейк плохой…
— Я плачу за продукты хорошую цену! — крикнул мистер Гриммет. — Я не потерплю намеков на то…
— Я бы не привел в этот ресторан собаку, чтобы она съела стейк из филея, — Макмахон его не слушал. — Даже молодую собаку с зубами, как у льва.
— Ты уволен! — мистер Гриммет хряпнул кулаком по стойке. — Ресторан обойдется без твоих услуг.
Макмахон поклонился.
— Меня это устраивает. Полностью устраивает.
— Да ладно, вам, ладно, — попытался замирить их Тезинг. — Стоит ли ссориться изза такого пустяка, как наше фирменное ржаное виски…
Макмахон уже снимал фартук.
— У этого бара есть репутация. У меня есть репутация. Я ею горжусь. Мне нет интереса работать там, где моей репутации может быть нанесен ущерб.
Макмахон аккуратно сложил фартук, бросил его на вешалку для полотенец, взял с полки деревянную табличку с надписью золотыми буквами: «Уильям Макмахон, ответственный». Мистер Гриммет с тревогой в глазах наблюдал, как Макмахон открывает решетчатую калитку, соединяющую пространство за стойкой с ресторанным залом.
— К чему такая спешка, Билли? — спросил он под скрип петель калитки. Вновь он ненавидел себя за просительные нотки в голосе, но Уильям Макмахон действительно был одним из лучших барменов Нью-Йорка.
Макмахон постоял, качая калитку взад-вперед.
— И ноги моей за этой стойкой больше не будет.
Он отпустил калитку.
— Я скажу тебе, что я сделаю, — мистер Гриммет ненавидел себя все больше и больше. — Я пойду на компромисс. Я увеличу твое еженедельное жалование на пять долларов, — он вздохнул про себя и посмотрел Макмахону в глаза.
Макмахон постукивал табличкой по стойке.
