— Не отдам… мое!
Когда моряки пробрались кружным путем к противоположному краю песчаной косы, они никого не увидели. Синицын долго разглядывал в бинокль длинную, освещенную теперь солнцем полосу песка, на которой затерялся след человека. Он хотел уже опустить бинокль, опасаясь, не удалось ли беглецу уйти, как вдруг заметил вдали какой-то предмет, едва видный на желтой волнистой поверхности песков. То была рука. Несколько минут рука торчала над зыбучей пучиной, потом исчезла.
А в это время за тремя скалами, похожими на каменные кулисы, за почернелой, задымленной, но уцелевшей от пожара фанзой шла другая погоня.
Катер прижимал к берегу лодку под заплатанным парусом. Парус был для отвода глаз: на лодке имелся отличный мотор. Она ловко лавировала, пытаясь вырваться в открытое море, и, настигаемая, кидалась стремительно и внезапно в разные стороны, как щука, попавшая в вершу. Когда стало ясно, что ей не уйти, лодка повернула к берегу и на полном ходу врезалась в песок. Из нее выскочил человек в коричневой кофте и побежал. По нему ударили с катера, но волны подбрасывали катер — и попасть в цель было трудно.
Камыши вдоль устья Шатухи горели бледным в свете солнца огнем. А выше по течению, насколько хватал глаз, стлался дым. Там горела тайга.
Катер причалил одной минутой позже. Но человек в коричневой кофте был уже возле кустов, которые еще не горели, но готовы были заняться. Очевидно, он хотел пробиться сквозь них к ближней протоке, переправиться через нее там, где пожар уже догорал, и уйти к сопкам.
— Ну, тут мы тебя пометим! — сказал низкий голос.
Голос принадлежал капитану Пильчевскому. Он понимал, что все сейчас решалось меткостью и быстротой. И с быстротой, удивительной для его возраста, выскочил из катера, упал на прибрежный песок и вскинул к плечу винтовку, взятую у матроса.
Человек в кофте покачнулся, споткнулся, но устоял и, припадая на одну ногу, скрылся в окутанных дымом кустах.
— Эх, мазила! — выругал самого себя Пильчевский и приказал матросам рассыпаться цепью.
Тут появился Тимчук. Сообразив, что лодке не уйти и что Синицын обойдется без него, он устремился к берегу, но опоздал. Теперь он бежал к кустам и, прежде чем его успели остановить, нырнул в облако дыма.
С опаленным лицом, не выпуская из рук винтовки, он выскочил сквозь кусты к протоке и только хотел прыгнуть в воду, когда увидел беглеца. Тот пересекал вплавь протоку, действуя одной рукой. Пограничник повел мушкой на цель спокойно, как на учении, и выстрелил.
