(Деян. Собора. Прил. к Деян. 31).
Член Собора А.В. Васильев рассматривает патриаршество как неотъемлемый элемент церковной соборности, как свободное средоточие индивидуальных начал, как добровольно принятую на себя власть, позволяющую преодолеть противоречия личных устремлений. Эта позиция, безусловно, представляет собой развитие славянофильского идеала:
«Основная задача Священного собора – это положить начало восстановлению в жизни нашей Церкви и нашего Отечества исповедуемой нами в 9-м члене Символа веры, но в жизни пренебреженной и подавленной – с о б о р н о с т и (здесь и ниже, разрядка А.В. Васильева. – Л.Р.). Если мы исповедуем Церковь соборною и а п о с т о л ь с к о ю, а Апостол определяет ее как т е л о Х р и с т о в о, как живой организм, в котором все члены находятся во взаимообщении и соподчинены друг другу, то, значит, такая соподчиненность не чужда началу соборности и соборность не есть полное равенство одинаковых членов или частиц, а содержит в себе признание л и ч н о г о и и е р а р х и ч е с к о г о начал… Соборность не отрицает власти, но требует от нее о п р е д е л е н и я к д о б р о в о л ь н о м у е й п о в и н о в е н и ю. Итак, в л а с т ь, определяющая себя к а к с л у ж е н и е, по слову Иисуса Христа: первый из вас да будет всем слуга, – и п о д в л а с т н ы е, д о б р о в о л ь н о п о к о р с т в у ю щ и е п р и з н а в а е м о м у и м и а в т о р и т е т у, – с о г л а с и е, е д и н о м ы с л и е и е д и н о д у ш и е, в основе которых лежат взаимные, общие друг к другу доверие и л ю б о в ь, – т а к о в а с о б о р н о с т ь. И только при ней возможно осуществление истинной христианской свободы и равенства и братства людей и народов… В соборности стройно согласуются лично-иерархическое и общественное начала. Православное понимание соборности содержит в себе понятие в с е л е н с к о с т и, но оно – глубже, указывает на внутреннюю собранность, цельность, как в отдельном человеке его душевных сил, воли, разума и чувства, так и в целом обществе и народе – на согласованность составляющих его организмов-членов…» (Прил. к Деян. 31).
С этим принципиально важным рассуждением можно было бы согласиться, если бы в нем более отчетливо прояснялась роль и место того «личного начала», которое, по мнению автора, лежит в основе как иерархии, так и соборности. О церковно-иерархическом строе можно говорить лишь в том случае, если в качестве предпосылки уже имеется самостоятельное, свободное и способное отстоять себя личное начало. Только в этом случае может ставиться вопрос о добровольном повиновении, единодушии и любви. Если же личное начало еще несвободно, неразвито и слабо, то повиновение и согласие становится вынужденным, и строй церковно-иерархический подменяется строем патриархально-семейным. Историческая же реальность оказалась такова, что патриархально-семейная традиция была в великорусской традиции представлена очень мощно, тогда как личное начало развито сравнительно слабо. Поэтому воцерковление, одухотворение, преображение патриархальности требовало огромных творческих усилий – и к этим усилиям Церковь более всего побуждалась неимоверными по тяжести испытаниями, которые ей предстояло вынести в предстоящие годы.
