– Я ничего не сделаю, хочу чтоб ты просто назвала мое имя, неужели я требую чего-то сверхсложного? – она покачала головой.
– Кристофер…
– Да. Дальше продолжи то, о чем я спросил ранее.
– Кристофер, ты ничего не сказал о сексе…
– Да… – его горячее дыхание обжигало ей висок. – Я не буду этого делать до тех пор, пока ты сама не попросишь меня об этом.
– Я думаю, что этого не случится никогда, – нервно выпалила это и, повернувшись, посмотрела ему в глаза.
Молодой человек отклонился, взял бокал с вином и улыбнулся.
– Ты очень плохо меня знаешь, а еще хуже ты знаешь себя, я тебе сейчас это докажу. Хотя …. ты знаешь, может быть, я в чем то ошибся.
Она посмотрела. у него был немного задумчивый взгляд.
– Если я ошибся, тогда мы все сейчас поправим. Ты говоришь , что все это тебе не нравится, и… – последние фразы он говорил не ей, а так, рассуждая вслух. – Если тебе это не нравится, то для нормального человека у которого нет того, что так меня в тебе привлекло, должно быть не возбуждение, а шок от ущемления его достоинства, нарушения прав и т.д. Истерика внутри, как минимум. На истерику и шок мало кто откликается возбуждением, вот мы сейчас и посмотрим, если ты та, о которой я думаю, ты должна быть, по крайней мере, мокрая. Твои трусики нам сейчас обо всем расскажут, ну а если я все таки ошибся, я принесу тебе свои извинения и мы разорвем все связи, я возмещу ущерб и дам хорошие отступные за моральный ущерб, ты улетишь завтра во Францию. Мы больше никогда с тобой не пересечемся, я обещаю…
Он поднял ее со стула , толкнул к стене для упора затем одной рукой завел руки за спину и придавил ее собственным телом. Резко задрал юбку и его рука уже проникла в трусики, она смотрела на него испуганными глазами и молчала… Конечно же молчала. Что же она еще могла сказать… Его пальцы бесцеремонно врезались в нее, в этот момент она вскрикнула и слезинка потекла по щеке.
– Да… Да, я редко ошибаюсь, – он прижал ее к себе, девушка закрыла глаза. – Возможно, ты меня и смогла бы обмануть, но твое тело, оно тебя предало.
Его пальцы, они были мокрые, не просто мокрые, он раздвинул их – смазки было очень много. Поднес пальцы к ее губам, затем вытер пальцы о щеки, поправил юбку, все водрузив на место, и отошел от нее к окну. Смотрела в пол тихонько глотая слезы. Все в нём вызывало ужас и восхищение. Тонкая мужская красота, которой хотелось добровольно покориться и согласиться на все, сочеталась с жёсткой властностью и силой, передаваемой его взглядом и даже плавным поворотом головы. И в то же время, то как он разрушал её границы, как бесцеремонно перекраивал жизнь вокруг, все это пугало, хотелось кричать. Когда он хотел в нем просыпался какой-то дикий, сексуальный магнетизм, сводящий с ума, не оставляющий места ни одной трезвой мысли в голове, вперемешку с животной грацией, ловкостью и расчетливостью он играл, манипулировал ее чувствами, эмоциями что в свою очередь отдавало ему все права на тело.
