Между молодыми Строгановыми и будущим государем Александром I и его застенчивой супругой Елизаветой Алексеевной, принцессой Баденской, возникла тесная дружба. Ученик Лагарпа (Laharpe) Александр и ученик Жильбера Ромма – Павел восхищались высокими идеалами Французской революции, которые омрачали ужасные события во Франции. Между ними велись горячие дискуссии о возможностях улучшить жизнь народа в России.
Между тем сумасбродство Павла I, его вздорные указы и произвол, подозрительность и неуверенность привели к атмосфере недоверия и взаимной подозрительности и террора. Александр знал о заговоре с целью заставить отца отречься от престола. Однако он сам в этом не участвовал. Государя лишили жизни его ярые противники. Его наследник, Александр I, всю свою жизнь не мог освободиться от чувства личной вины за убийство отца, что наложило отпечаток на всё его царствование.
12/23 декабря 1777 года, в день рождения Александра I, его бабушка Екатерина II записала пожелания в отношении воспитания своего внука: «Если бы я могла просить добрую фею о благодеянии, я бы попросила, чтобы мой внук оставался самим собой. Опыт придёт с годами».
«Пусть Господь хранит Тебя от всякого лукавства, – заклинала Екатерина своего внука Александра. – Великим людям должно быть чуждо лицемерие».
Екатерина имела в виду открытость, откровенность, то есть такие качества, которых феи начисто лишили её внука Александра. Привлекательная внешность Александра притягивала к нему всех, кто с ним общался. Однако его опыт, полученный в годы юности, когда он рос среди двух враждующих между собой лагерей придворных, научил его скрывать свои подлинные чувства. Он угождал как своей великодушной бабушке, так и сумасбродному тирану-отцу в Гатчине, ярому поклоннику Пруссии, который из-за своей нерешительности метался из одной крайности в другую. Такое двойственное воспитание и противоречивые влияния выработали в его характере, в его душе какой-то вакуум, слабость, которая вводила в заблуждение и из-за которой его стали называть «Сфинксом», который «унёс свои тайны в могилу», по меткому замечанию Александра Сергеевича Пушкина.
Александра I упрекали в неискренности, но дипломат Жозеф де Местр (Joseph de Maistre), знавший его хорошо, называл эту черту характера застенчивостью великодушной, благородной и нераскрытой души – “une pudeur d’ame d’elite meconnue”. «Александр I не желал относиться к тем людям, которых он терпеть не мог, таким образом, как было свойственно тиранам».
