Таверну наполняли в основном зажиточные, но скупые купцы. Проезжая мимо они останавливались, только чтобы откушать и накормить свою, изрядную числом, внушающую страх обилием мышц, охрану. Опасаясь нападения они никогда не оставались на ночь в подобных заведениях. Ходили слухи, что опаивая не блестящих умом охранников, убийца, да и грабитель мог легко остаться наедине с состоятельным «мешком золотых». Несмотря на то, что кормят весьма неплохо, Цурин тоже не планировал надолго здесь задерживаться.
В основном, прибрежный город Инийцской империи утомил своей суетой. Цурин одиноко сидел за деревянным столом в глубине таверны, когда услышал звон разбитого стекла и отголоски бурной беседы доносящиеся с улицы.
– Опять, кто-то с кем-то не поделил свои кровные. Рано или поздно, это закончиться плохо, как говорится: где началась перепалка, там всегда найдутся доброжелатели поучаствовать, – подумал Цурин.
Не обращая внимания на переполох снаружи таверны, продолжал пить пиво из дубовой кружки, решая, что же ему делать дальше. – Главное, что имеет значение, так это то, что я перешёл границу, можно сказать уже дома. Осталась, только маленькая проблема, имеющая несколько решений. Итак, первое над чем нужно подумать это, как добраться до центра столичного города, в котором находится совет регентов? Резиденция, как минимум в месяце пешего пути, если не удастся купить недорого коня, за оставшиеся кровные. Делая глоток, Цурин наблюдал, как ситуация с дебоширами улеглась, но от этого тише не стало. Один из них, с оцарапанной щекой, спустился со второго этажа. Разбитое стекло вознаградило почти незаметным порезом, но от этого моложавое лицо не становилось свирепей. Довольный собой, он продолжал громко говорить, вынуждая обращать на себя внимание.
– Эка невидаль, так радоваться потасовке! Хотя… можно сказать, что я и сам был таким. Улыбнувшись про себя, Цурин вернулся к реальности.
Менестрель продолжал играть свою очередную мелодию, напевая слова баллады, что веселит душу. Нет, не шутя или подсмеиваясь, это было что-то вроде самобичевания. Сидящие, с засаленными лицами, богатые купцы смеялись до тех пор, пока менестрель не перешёл на личности, охватывая не их, но уж очень нужных им людей.
Ушлые, заняли свободный стол в глубине пристройки, где было тише и меньше народу. За удобство приходилось платить. Найдя средь присутствующих своего знакомого, удалились из вида.
События перешли на новую оказию. Менестрель сменил репертуар, перейдя с задорного юмора на обличение. Цурин прислушался, когда менестрель начал петь, перекрикивая возмущающийся люд.
