– С осени такого не было.
Джуди трясет головой.
– Не так уж много времени прошло. Ты хоть понимаешь, как ужасно можешь чувствовать себя во время беременности? Меня с вами обоими выворачивало наизнанку.
– Многие мои подружки через это прошли. Ну и Саки. – Может, сравнение с невесткой и не самая хорошая идея. Саки в отличной спортивной форме и на несколько лет моложе. – Ты не хочешь еще одного внука, мам?
– Разумеется, хочу. Ты же знаешь, я бы все отдала. Мне кажется, из вас с Ричем получились бы замечательные родители, я всегда так думала. Да и ты отлично ладишь с детьми.
– Да? – Кэт удивлена услышать такое от матери. Обычно та скупа на комплименты.
– Ну я вспоминаю, как ты ведешь себя с Альфи и Домом. Ну и, разумеется, я очень люблю Рича… – Джуди замолкает, поскольку сосредотачивается на том, чтобы вскарабкаться на особенно опасный участок скалы, а когда оказывается на ровной поверхности, то останавливается и смотрит на дочь: – Но ведь генетически этот ребенок не будет мне родным внуком, да?
Ну вот, приехали, думает Кэт. Ей действительно больно, особенно после упоминания о племянниках.
– Но ведь я его выношу.
– Я имела в виду биологически.
– Ну… генетически это будет ребенок Рича, но все равно он и мой тоже. Может быть, это и хорошо, что мы не будем связаны кровным родством. Если моя форма рака передается по наследству, то я не передам его детям.
Она решила прояснить этот вопрос, и нет смысла избегать этой подробности.
– Может, лучше просто усыновить?
– Мы думали о таком варианте, но в Великобритании это не так-то просто, особенно если ты белый, малышей просто нет…
– Возьмите ребенка постарше.
Но я хочу НАШЕГО малыша! – хочется кричать Кэт, но нужно стараться действовать потихоньку, несмотря на все каверзные вопросы матери.
– Я не уверена, что смогу принять ребенка постарше, у которого могут обнаружиться всякие эмоциональные проблемы.
– Ну это куда проще, чем пройти через процедуру ЭКО, которую ты, похоже, планируешь. Снова придется уходить с работы.
– Мам, мне кажется, ты не поняла. Я хочу ребенка от Рича.
– Снова лекарства. Ты их и так уже принимала горстями.
– Я устала от того, что во мне все видят жертву рака! – взрывается Кэт. – Это совсем другое лечение, и прекрати, пожалуйста, сравнивать. Знаешь, что самое страшное, когда болеешь раком? Я чувствовала, что мне нет места… – она взмахивает рукой, – в обычном мире. Я не могла вот так отправиться на прогулку или вообще куда-то пойти. Я не могла ничего планировать, даже на следующий день. Я не могла поехать в центр города. Не могла рисовать или лепить горшки. Я даже не могла к тебе доехать, если только Рич меня не привозил. И уж точно я не могла подумать о детях. Всякий раз приходилось отгонять от себя эту мысль, и это было ужасно… – Кэт судорожно сглатывает. Плакать нельзя, это не поможет. Мать просто решит, что она слишком остро реагирует. Она продолжает: – А вокруг меня подруги рожают детей. Альфи и Дом подрастают… У меня такое чувство, словно я живу в какой-то временной петле. На два года моя жизнь остановилась, а у других она продолжала идти своим чередом.
