Ива сглотнула.
– Кушетка на вид весьма неудобна, – согласилась она осторожно. – И для спины пользы никакой.
– Чертова кушетка тут вообще ни при чем, и мы оба отлично это знаем.
Откинувшись на подушку, Ива молча взмолилась, чтобы он наконец перестал огрызаться. А еще лучше снял джинсы и пиджак, залез к ней в постель и удовлетворил сводящее их с ума желание. Сколько же ночей они уже здесь провели? И за все это время он так и не нарушил ее девственности. За все это время ничего вообще не изменилось, если не считать того, что сводящее с ума желание с каждым днем становилось лишь сильнее. Ей так хотелось вновь его поцеловать и сжать в объятиях… А он шарахался от нее так, словно боялся подхватить какую-то заразу.
– Не стоило селиться в этом коттедже. И уж точно нельзя было соглашаться оставаться здесь до открытия выставки Натальи.
– Так почему же ты на все это согласился?
– Сама отлично знаешь. Зачем было очаровывать деда? После твоего выступления я просто не мог отказаться остаться еще на пару дней. – Сжав ключи в кулаке, Данте сверлил Иву взглядом. – На этот раз тоже станешь отрицать, что продолжила начатое на свадьбе твоей сестры и повернула все так, чтобы сложилось по-твоему?
– Да как ты смеешь? – Поплотнее завернувшись в одеяло, она надеялась, что Данте не заметил ее напрягшихся сосков. – Ты всерьез смеешь утверждать, что я намеренно была мила с твоим дедом, чтобы загнать тебя в ловушку и запереть в этом коттедже?
– Я не это имел в виду.
– Вот и хорошо. Потому что, поверь мне, когда ты в таком настроении, ни один вменяемый человек не захочет находиться с тобой наедине ни минуты!
Данте прищурился.
– Возможно.
– Если честно, я не знаю, сколько еще выдержу. Изображать в обществе Джованни и Натальи счастливую пару, когда наедине мы… мы…
Уловив в ее голосе надрыв, Данте замер. Потому что ненавидел, когда в ней угадывалась уязвимость. Правда, случалось это на удивление редко. Но стоило ей заговорить дрожащим голосом и уставиться на него глазами побитой собаки, как он сразу же начинал думать о том, о чем ему вовсе думать не хотелось. Неужели притворство давалось ей куда сложнее, чем он сперва вообразил? Неужели милая и незамысловатая Ива, терпеливая по отношению к деду и мило-любезная с его сестрой, и была настоящей Ивой? Данте сжал губы. Или это всего лишь умелая игра, чтобы свить из него веревку?
– Что мы? – уточнил он.
– Ходим друг вокруг друга кругами, словно два настороженных зверя!
