— Зачем тебе все это кухонное великолепие?
Сандра ловко перебросила шипящую гренку на тарелку, одновременно прикурив сигарету от спички — трюк на грани циркового этюда.
— Мне? — Леша быстро уселся на свое место, окинув и Сандру, и завтрак одинаково плотоядным взглядом. — Ты же сама перестроила! Себя и спроси!
— Да ну! — Сандра брезгливо дернула плечиком. — Старая ни на что не годилась! Стандарт журналов для новорусских миллионеров! Фу! — сморщила носик и без видимой логической связи добавила: — Эта, правда, тебе тоже не нужна!
— Если не нужна, то зачем делала? — промычал Леша с набитым ртом.
— Потому что это было совершенно необходимо, — Сандра взглянула на него с ласковым сожалением, с каким обычно смотрят на непонятливого ребенка.
— Женская логика непобедима! — кивнул он, смакуя кофе. Кофейная машина была единственной кухонной привязанностью. По цене и стремительности своих линий это был маленький настольный «бугатти», зато кофе варил необыкновенный.
Сандра села напротив. Мелькнул черный с золотом декадентский мундштук, с шорохом упал пепел в необъятную сигарную пепельницу.
— Ты ничего не будешь? — Леша беззаботно намазывал масло на круассан.
— Почему же ничего, — Сандра улыбнулась. Ирония к самой себе. — Кофе. Сок. Сигарета. Легкий завтрак — хрупкий стан.
Волны мерно шелестели внизу. Морская пыль наполняла утренний бриз свежестью и ароматом моря, оседая влажной солью на коже. Но вот шелест волн стал уходить на задний план, уступая место нарастающему жужжанию кондиционеров — дневной зной израильского лета безжалостно вступал в свои права.
Тяжелое темное стекло балкона отсекло уличные шумы. Тишина. Прохлада.
Кондиционированный воздух придал дыму сигареты неприятный металлический привкус. Курение в его квартире находилось под строжайшим запретом. Но — удивительно! — на Сандру запрет не распространялся. Во всяком случае, она так решила.
Сандра встала из-за стола, потянулась, закинув руки над головой, тело вытянулось, спина прогнулась. Узел простыни лопнул, не выдержав напора груди, и красный шелк заструился вниз, замедляясь на изгибах тела. Обнаженная Сандра — ни капли смущения — прошла в гостиную. Охнула экстатически от соприкосновения с шершавой и холодной шкурой дивана и блаженно замерла.
Сок, кофе, круассан были преданы немедленному забвению, Леша оказался подле Сандры, сидя на полу — ни дать ни взять преданный пес или верный паж — в соблазнительной близости от ее нежных пальчиков с тонким педикюром.
