И т. д. и т. п… Катя была прирожденным психологом и импровизировала блестяще, находя для каждого свой подход.
«На ходу подкорку режет!» — уважительно поджимая губы, отзывался о ней Романов.
Приемную было принято называть комнатой отдыха. Черные плоские кожаные поверхности диванов и кресел в обрамлении полированной стали. Низкий стол черного стекла, на который всегда так неудобно ставить кофейные чашки, — никак не дотянуться с дивана, натыкаясь на собственные колени. Приходится сидеть с чашкой в руках — тоже не комфорт. Есть элементы некоего пыточного садизма в современном офисном дизайне, согласитесь. Три кресла, стилизованные под Средневековье, удачно перекликались с этой концепцией. Три кресла — в середине высокое и два пониже по бокам — у просвещенных пациентов рождали ассоциации с Венецианской республикой, Дворцом дожей и мостом Вздохов. Пациенты попроще задумывалась о сталинской тройке. Кто усматривал в связи с болезнью олицетворение Божьего суда… Так или иначе, но пациенты в кресла эти садиться избегали, в них обычно усаживалась Катя, что придавало дополнительный вес ее словам.
Стена напротив пыточного уголка была занята черной зеркальной поверхностью, в которой загорался экран огромного телевизора, а под ним мерцали искусственные поленья в камине и вился эрзац дыма, химический пар, немедленно поглощаемый системой рециркуляции.
Из приемной выходил коридор и после короткого разбега упирался в массивную дверь темного дерева со сверкающей сталью надписью, выдавленной в деревянном массиве: «Генеральный директор, доктор Алексей Романов».
— Таблички на дверях — фи! — сморщила носик Сандра. — Табличка намекает на эфемерность вашего здесь пребывания. Выдавленная металлом надпись внушает: вы здесь навсегда.
Справа от этого символа власти и мощи компании Сандра исхитрилась не только выстроить предбанник секретарши, но и впихнуть в него кроме секретарских обыденностей еще и неожиданные, но очень оживляющие саму секретаршу орхидеи.
Эллочка Маневич — серая юбка, розовая в рюшечках кофта и вечно испуганные карие глаза — результат частого общения с Инессой. Была принята на работу в основном из-за сочетания имени и фамилии. Леше оно — сочетание — почему-то слышалось идеальным для секретарши интеллигентной еврейской фирмы.
Отличалась умением латать прорехи и неувязки в живой паутине адженды босса, говорить и писать на высоком иврите, английском и, что большая редкость для поколения наших гортанных детей, на великолепном русском. Да! И ухаживать за орхидеями, конечно.
