Так что у профессора зельеварения прибавилось проблем… а если учитывать неоднозначный намёк директора на «быть чуть-чуть построже с Гарри Поттером», то дело начинало принимать ещё более неприятный оборот: ему не хотелось продолжать лгать. А кого он обманывает? Ложь — неотъемлемая часть его жизни. Впрочем, вести себя построже с отпрыском Джеймса будет не столь сложно… впрочем, на Поттера зельевар посмотреть ещё успеет.
Других профессоров тоже в той или иной мере интересовал Гарри Поттер. Некоторых в виде символа освобождения от террора лорда Волан-де-морта, а некоторых он интересовал в качестве сына Джеймса Поттера и Лили Эванс, которых отлично запомнили все старожилы в этом замке. Например, Филиус Флитвик хотел знать, передался ли талант к чарам от матери и отца к их сыну. Минерву МакГонагалл же интересовал талант к квиддичу, который должен был перейти от отца к сыну, а также трансфигурация, к которой опять же склонялся отец. Лили тоже безупречно выполняла все задания, но тем не менее сразу было видно, что именно у Джеймса был талант.
Как ни странно, но Квиринуса Квиррелла же ничего из этого не волновало, помимо головной боли, которая с недавних пор начала его донимать, а также необходимости мысленно пересказывать всё, что происходило вокруг своему «соседу». Теперь одержимому приходилось делать это постоянно, иначе он получал профилактический ментальный удар через образованную между ними связь, причём по «качеству» ощущений он иногда в чём-то мог посоперничать даже с проклятием боли….
Наконец, все преподаватели уселись на своих местах. В этот момент даже они на некоторое время могли поддаться очарованию Большого Зала. Выглядело всё и вправду просто изумительно, и даже время не позволяло учителям так просто привыкнуть к такому великолепию.
Золотая посуда, кубки и столовые приборы прямо-таки сверкали, причудливо отражая разнообразие освещения в зале, которое начиналось с канделябров и заканчивалось мягким идущим неизвестно откуда светом, который освещал, казалось бы, самые тёмные его уголки. Сверху, на пару со звёздами, сверкали свечи, которые россыпью покрывали весь потолок, выглядевший так, будто его и не было. Поэтому создавалось ощущение, что праздник происходил на открытом воздухе, а не в старинном замке. Директор, сверкающий своими глазами за очками-половинками, а также остальные преподаватели, одетые во всё, по их мнению, парадное, тоже добавляли необычности происходящему. Атмосфера Большого Зала превосходно создавала ощущение чего-то большего, чем просто общефакультетской столовой.
