Весь следующий день мы мирно шли, держась за «Бакедано», и вдруг хорошая погода снова сменилась штормом. Обессиленный «Таити Нуи» опять то хлебал воду, то судорожно вскидывался на волнах. Любо-дорого было смотреть, как встретил шторм наш военный товарищ. Он шёл, неторопливо переваливаясь с борта на борт, накреняясь так низко, что можно было подумать, он уже не встанет, но он неизменно выпрямлялся и шёл дальше, непреклонно и даже величаво рассекая бунтующий Океан.
Неожиданно снова оборвался трос и умчался от нас вместе с огромной деревянной фигурой полинезийского божества, которое украшало наш плот и называлось «Тики».
Капитан и весь экипаж бросились к месту происшествия и увидели, что оставаться на «Таити Нуи» больше нельзя.
Капитан принимает решение
«Таити Нуи» расползался у нас на глазах. Уже много-много бамбуковых стволов, выскользнув из своих креплений, пустились по Тихому океану. Что оставалось? Оставалось покинуть плот. В голубых глазах капитана я уже читал это решение. Нам угрожала опасность не только со стороны Океана, но ещё большая - от огромного винта под кормой у «Бакедано». Если бы «Таити Нуи» бросило в эту ужасную мельницу, от нас остались бы осколочки.
«Бакедано» пришвартовался к нашему борту, и матросы бросили крюки, которые впились в наш бамбук. Теперь стальной корабль крепко держал нас. Началась переброска с плота людей и всего, что там было.
Капитан командовал сборами. Алан, Мишель, Франсис и Хуанито снимали метеорологические приборы; прятали их в металлические ящики, связывали спальные мешки и собирали всякую мелочь… Я себя спрашивал: а мы?
Мы с Гальито сели на самое видное место: на чемоданы и узлы. Чемоданы уносили, а нас сгоняли… Конечно, что стоим мы по сравнению с чемоданами? Конечно, нас можно и забыть, двух несчастных котов. А за что? Мы же не просили, чтобы нас брали с собой… Но не было времени даже, чтобы додумать всё это, надо было срочно спасать свою мокрую шкуру.
Наконец-то! Наконец-то я увидел, что Хуанито идёт к нам, идёт, идёт наш Хуанито. «Пробил наш час!»-подумал я. И совершенно напрасно. Он, видите ли, шёл не за нами, а за Панчитой. Он протянул к ней руки, а… А она не захотела! Захрюкала, затопала ногами и упёрлась. Она не хотела бросать свой загон. Вот, пожалуйста - свинья и есть свинья! Ах, и люди не лучше.
Хуанито вынес из кухни бутылку вина и сунул её в рот хрюшке. Через минуту она была пьяна-пьянёшенька и такая тихая, что можно было делать с ней что угодно.
