Наверное, сарай был домом Аристотеля.
Вот так. С волосами я сделала все, что могла. А одежда…
Я посмотрела на юбки и вздохнула. Как ни отряхивай, а прямее они не станут.
Я сделала все, что могла, поправила косу и пошла искать Ната.
* * *
Он говорил искать наверху, и я пошла по узкой лестнице, касаясь стен для равновесия, пока не попала на чердак, где мы говорили прошлой ночью. Вспомнив, почему я покинула эту комнату, я ощущала беспокойство, открывая дверь, но все прошло, когда я увидела солнечный свет на стенах. Место было ярким и безопасным, а еще красивым, ведь было так высоко, словно принадлежало не Лондону, а небу.
Я закрыла за собой дверь и посмотрела в ближайшее окно. В щели между крышами я увидела широкую реку, берега были забиты домами, а по воде плыли судна. Я нашла в памяти воспоминание о другом виде на реку, виде с чердака, где мы давно жили. Я ничего не помнила больше о городе, но сейчас, пока стояла у окна, я ощущала рядом маму.
— Отсюда видно Темзу, — сказал Нат, — если знаешь, куда смотреть.
От его слов хрупкое воспоминание разбилось. Я развернулась и посмотрела на него. Он сидел за неровным столом в дальнем конце комнаты, почти скрытый грудой любопытных предметов. Самый крупный был лодкой круглой формы, покрытой кожей, длиной в четыре фута, набитой глобусами, потрепанные кузнечные мехи, длинный кусок красного, как мак, шелка. Рядом была груда костей, несколько больших ваз, полных перьев и травы, и шкафчик, полный флаконов дымчатого цвета со странными бирками на них.
Оставшееся место занимали полки, книги, ракушки, гирьки, весы, рисунки и котелки. И, конечно, тут были часы — не меньше двух десятков на вид, золотые и бежевые, они выглядывали отовсюду в комнате.
Я подошла к Нату и указала на дымчатые флаконы.
— Что там?
— Всякие ингредиенты, — сказал Нат. — Штучки. Доктор Пенебригг собирает диковинки.
— Что он с ними делает?
— Мы используем их для наших экспериментов.
— Для каких? — спросила я, удивленно глядя на флаконы.
— О, нас интересует почти все: природа притяжения, свойства света, движение планет, музыка неба, циркуляция крови.
Я смотрела на него, удивленная энтузиазмом в его голосе. В этот раз он звучал не отталкивающе.
— Действительно, все.
— Точно. Новые мысли витают в воздухе, новые открытия делаются каждый день. Интересно быть частью этого, — энтузиазм угас, и он добавил. — Насколько это позволяет наша борьба со Скаргрейвом, — он взял ручку и склонился над столом.
