Лейтенант попробовал навести порядок в рядах подчиненных, что оказалось непросто. Солдаты разъярились, они наносили удары в живот и голову, выкрикивая грязные ругательства. Пайк достал из кобуры пистолет, выстрелил в потолок, и избиение наконец прекратилось. Увидев окровавленное лицо Матиаса, Жанна отвернулась, ее вырвало. Пайк обыскал пленного, обнаружил чехол, вынул нож, несколько минут молча его рассматривал, потом убрал назад.
– Макс, Тритс, несите его в винный погреб, – скомандовал он. – Мы уйдем на рассвете, а этого возьмем с собой.
Никто и не подумал исполнять приказ. Солдаты застыли во враждебном молчании рядом с трупом Дэна, который взирал на мир широко раскрытыми от удивления глазами.
– Мне что, повторить? Шевелитесь! – гаркнул Пайк.
– Этот кусок дерьма убил одного из нас, – глухо произнес Макс. Солдаты, Юбер и учитель встретили его слова одобрительными возгласами. Жюль, незаметно наблюдавший за происходящим, вдруг подумал, что никогда прежде не замечал, какое уродливое у полицейского лицо. Сорок лет не замечал, а тут заметил… Что греха таить, у него были смутные подозрения насчет Матиаса, но он никак не ожидал, что его дурак сын ударится в шпионство и донесет на гостя. Когда Матиас возник в дверях дровяного сарая, Жюль чисто интуитивно понял. Понял, но виду не показал. Незнакомец вызвал у него симпатию – и не только потому, что привел девочку. Это было беспричинное чувство. Жюль надеялся, что он уйдет как пришел. Все вышло иначе, чертов Дэн приревновал и попытался силой взять Жанну.
Вид у мертвого американца был еще более идиотский, чем при жизни. Янки задали немцу знатную трепку, били его всем скопом, и это было мерзко. Да, он враг, обманщик и, возможно, заслуживает смерти. Но не группового избиения. А Рене пришлось смотреть… Жюль поискал взглядом – девочка сидела у стены, одна, отдельно от всех.
Фермер понимал, что немца наверняка прикончили бы, не вмешайся Пайк. Вернер, немного знавший английский, перевел слова лейтенанта: «Нужно допросить диверсанта, полученные от него сведения могут спасти много жизней, немца будут судить и казнят по закону, американцы – не варвары». В последнем Жюль не был так уж уверен. Матиаса оттащили в винный погреб, Пайк закрылся там с великаном Максом, двое солдат остались сторожить рядом с гражданскими, остальные пошли отдыхать. Через несколько минут люди начали перешептываться, и очень скоро под сводами подвала стоял глухой гул, похожий на жужжание рассерженного пчелиного роя.
