– Ну ладно, проведем эту ночь здесь.
«Отпразднуем Рождество в тепле, Рене поучаствует в вертепе, а утром мы исчезнем», – решил Матиас. Будет здорово оказаться вдвоем на природе. Она и он, одни в целом мире. Охота, ночевки в случайных убежищах. Он научит ее строить шалаш и ездить верхом, будет смотреть, как она ест жаренное на костре мясо, как сосредоточенно следит за каждым его движением. Может, малышка расскажет ему еще одну волшебную историю, глядя на огонь бархатными лилово-черными глазами.
Подошла Жанна и села рядом с ними. Лучше бы она этого не делала… Девушка молча смотрела на солдата, на малышку и чувствовала себя третьей лишней. У них были какие-то особые, необычные отношения. Так-то оно так, но сегодня днем, в хлеву, мужчина принадлежал только ей, Жанне, и никому другому! Улыбка девочки – милая, сочувственная – словно бы говорила: «Я знаю, что ты влюблена, но он мой, и тут уж ничего не поделаешь». Жанна резко поднялась и сказала:
– Пора заняться костюмами, иначе никакого представления не будет.
Луиза, Бланш, Альбер и Шарль Ланден ждали у лестницы вместе с Мишлин, которую, видимо, «разбудила» мысль о свидании с маленьким Иисусом. Напрасная надежда, но все лучше, чем ничего. Дети гуськом бежали по коридору: Луиза следовала за Рене и Бланш, последней плелась Мишлин. Альбер нес Шарля на плечах, издавая воинственные крики, как индеец сиу. Они слишком долго сдерживали бурлившую внутри энергию. «Ничего, пусть кричат, – подумала Жанна, – пусть смеются и веселятся, как до войны!»
Дети вошли в спальню Жюля и Берты, где у стены стоял огромный зеркальный шкаф с резьбой и лепным орнаментом в виде львиных голов, на комоде было много фотографий в рамках, рядом лежал веночек из засушенного флердоранжа. Внимание Рене привлек свадебный снимок. Новобрачные очень молоды и невозможно серьезны. Берте столько же лет, сколько сейчас Жанне, но дочь гораздо красивей матери. У самой Рене не было ни одной семейной фотографии. Некоторым ее подружкам повезло больше. Им все время грозила опасность, ведь немцы могли обыскать замок в любой момент. Катрин прятала два фото за подкладкой чемодана. На одном были сняты отец, мать и два брата, на другом – бабушка, старая дама в длинном черном кружевном платье и вуалетке.
Катрин иногда брала их в постель и спала, прижимая к груди. Рассматривать фотографии в темноте она не могла, зато разговаривала, перечисляла имена наподобие молитвы: папа, мама, Аким, Сережа,
