Раненый раскашлялся, ему стало трудно дышать, на побагровевшем лице выступила испарина. Матиас сделал знак Дэну, чтобы тот приподнял беднягу. Они устроили его поудобнее и продолжили беседу.
– У меня кузены в Оттаве. А сам я из Огайо. У родителей там ферма, – простодушно улыбаясь, сказал Дэн.
Матиас ответил непроницаемым взглядом. Вот ведь досада, парень решил поведать ему о своем жалком детстве среди кукурузных полей и тощих кур! Очередной вариант «Гроздьев гнева»[38]. Дэн являл собой воплощение самодовольной, преуспевающей Америки. Такие, как он, ни за что не сядут рядом с «черномазым» в автобусе. Они одобряют истребление индейцев – ну а как же, мы ведь получили по клочку земли! – и почитают себя вооруженной рукой справедливости и свободы, воплощением добра. Отвратительный тип! Дэн между тем завершил сагу о своих юных годах с грубым отцом-алкоголиком, «лупившим мать сковородкой», и начал жаловаться на обитателей фермы Паке. «Неблагодарная деревенщина! Нас отправили в эту дыру спасать их задницы от фрицев, а они нос задирают!» Матиас молча кивал – ну да, ну да… – и Дэн вроде бы собрался оставить его наконец в покое, но передумал: – Вы молодцы, увезли Грааль в Монреаль!
Грааль… О чем говорит этот тупица? Матиаса кинуло в жар, ладони стали влажными. Мозг заработал на повышенных оборотах. Грааль, Монреаль. Ну же, соображай! Внешне он сохранял полную невозмутимость – его этому учили, – но внутри у него все дрожало. Грааль, кубок… спорт. Вот оно! Придурок говорит о кубке Стэнли, который монреальцы выиграли в апреле! Поздно, Дэн ответил сам:
– Кубок Стэнли, только не говори, что ты не…
– Ну конечно, хоккей, – небрежно бросил Матиас, как будто это была самая скучная тема на свете.
– Ришар[39] теперь герой. Какой гол! Заслужил памятник на бульваре Святого Лаврентия.
Взгляд янки снова стал подозрительным. Появились Жанна и Рене.
– А вот и кофе! – преувеличенно радостно воскликнул Матиас.
– Размечтался… – хмыкнула Жанна. – Всего лишь цикорий.
– Пивали мы и похуже!
Жанна расхохоталась, и Дэн побагровел от обиды и зависти: сопернику удалось рассмешить задаваку, а ему она ни разу не улыбнулась! Рене гордо подала чашку Матиасу, а Жанна так резко протянула свою Дэну, что едва не облила его обжигающим напитком.
Жанна ушла, а Рене осталась с мужчинами, и Дэн вдруг решил приласкать девочку, взъерошил ей волосы. Она резко отстранилась и села, втиснувшись между Матиасом и раненым.
– Вот что мне интересно, Мэт, – вкрадчивым тоном начал Дэн.
