– Тебе приснился кошмар, – сообщила она. – Ты разговаривал.
Она сделала большие глаза.
Неужели он что-то бормотал по-немецки? Не исключено. Матиас незаметно взглянул на лежавшего рядом раненого, и ему показалось, что тот по-прежнему в забытьи. Этот ему не опасен.
– Мы останемся здесь?
– Да.
– Сколько ночей?
– Не знаю.
Вопросы раздражали его. В хижине девочка вела себя иначе. Они вместе, и это уже хорошо, разве нет? Не может же он сунуть ее в вещмешок и унести с фермы! Идти им некуда, но и ждать, когда его обман раскроют, тоже нельзя. К тому же здесь могут появиться другие американцы… Ситуация тупиковая. У Рене куда больше шансов выжить на этой войне без его участия. Одна в доме Жюля Паке она в большей безопасности, чем в любом другом месте с Матиасом. Возвращаясь к ней, он руководствовался инстинктом и поступил как законченный эгоист. Рене не спускала с Матиаса глаз – чувствовала, что его одолевают сомнения. Она положила ладошку ему на грудь, желая передать частичку своего тепла, выразить доверие. Он не поддался на ласку, бросил:
– Иди играй.
Она встала, повернулась к нему спиной, и Матиас сразу пожалел о своей грубости:
– Пст, Рене! Попробуй раздобыть мне кофе…
Лицо девочки просияло, и она резво засеменила к Жанне, которая перетряхивала лежанку старой Марсель. Возникший из ниоткуда Дэн занял место Рене – он как будто караулил за углом. Матиас заметил, как дернулась щека американца, когда он встретился взглядом с Жанной. Девушка нравилась янки, а ее тянуло к Матиасу. Подобный сценарий часто плохо заканчивается, а ситуация и без того непростая. Сейчас не до чувств.
– Где ты взял эту малышку? – широко ухмыляясь, поинтересовался американец.
– Получил от кюре, в Стумоне.
Дэн скривился – мол, брось заливать! – взглядом потребовав разъяснений, но Матиас промолчал. Связь между ним и Рене вызывала всеобщее любопытство, будоражила воображение, а ореол тайны делал их секрет опасным. Дэн сменил тему:
– Значит, ты высаживался в Нормандии с Тридцатой?
– Под Мортеном, высота триста четырнадцать и все такое прочее…
– Ну и дела… И как это было?
– Долго. Особенно в конце.
Скупой ответ рассмешил американца. Мортен стал мифом, а те, кто вернулся оттуда живым, – героями. Даже фрицы уважали врагов, которые пять дней удерживали высоту[37], отражая атаки дивизии «Рейх». Их прозвали «эсэсовцами Рузвельта». Все в этом подвале считали Матиаса почти святым, ведь он спас еврейскую девочку, а участие в обороне Мортена вознесло его на небывалую высоту. Примитивный ум Дэна никак не мог определиться – ненавидеть ему этого человека или равняться на него. Жанна не спускала с Матиаса глаз, Рене обожала его, как живого бога. Американец взглянул на соперника: тот курил, пребывая мыслями в недоступном для окружающих месте. Дэн решил, что будет его ненавидеть.
