Приземление прошло нормально, хотя и трава показалась мне выше и гуще, чем была раньше. А неподалеку, привязанная к столбику, паслась буренка, с интересом косящая в мою сторону — что это, мол, за дядька с неба свалился! Интересно, где же люди? Что вообще происходит?
Голова думает, а руки делают. Кое-как затолкал парашют в ранец, и двинулся в сторону Ватулино, как называлась ближайшая к аэроклубу деревня. Она, кстати, тоже странным образом видоизменилась. Никаких современных материалов, некоторые дома вообще крыты соломой. Не успел войти, как был облаян шавками, а какой-то паренек в закатанных штанах с криком «Шпион! Шпион!» порскнул прочь. Я пожал плечами, гадая, какие еще открытия меня ждут.
Они и не заставили себя ждать. Появился тот же пацан, с которым рядом вышагивал… Наверное, это все же был милиционер, однако выряженный словно по довоенной моде: в подпоясанную широким кожаным ремнем белую гимнастерку с петлицами в бирюзовой окантовке, в синие галифе, заправленные в начищенные до блеска сапоги, а его гладко выбритую макушку венчала фуражка с красным околышем. Вдобавок из кобуры выглядывала рукоятка револьвера. Они что тут, историческое кино снимают?
Я так и его и спросил, мол, что за фильм снимаете? На что «ряженый» окинул меня недобрым взглядом, а его рука потянулась к кобуре.
— Кто такой? Документы, гражданин, предъявите.
— Вы извините, товарищ, но документы я в воздух не беру. Я их в машине оставил, и теперь вот не пойму, где машина и куда вообще все подевались?
— Товарищ?! Тамбовский волк тебе товарищ! А ну, руки вверх!
Глядя на направленный мне в грудь ствол модифицированного револьвера системы Нагана, я подумал, что шутка зашла слишком далеко.
— Слышь, мужик, ты хорош дурака-то валять. Кто у вас тут главный? Режиссер не Михалков случайно, может, он продолжение «Утомленных солнцем» снимает? Так я могу кого-нибудь сыграть…
— Молчать! Руки в гору, сволочь!
Ого, а товарищ не унимается. Вон как рожа покраснела, глаза навыкат, губы дрожат, еще и народ вокруг собираться начал, перешептывания, в которых слово «шпион» звучало уже несколько раз, я прекрасно слышал. Дурдом какой-то!
Ну ладно, сам напросился. Ничего сложного делать не пришлось. Учитывая, что «милиционер» стоял ко мне вплотную, я сначала опустил на землю парашютный ранец, затем поднял руки, и тут же зажатым в левой шлемом рубанул по запястью его правой руки, в которой он держал ствол. Револьвер упал в пыль, охнувший вместе с зеваками «ряженый» потянулся было за оружием, но удар носком кроссовки под коленную чашечку заставил оппонента со стоном свалиться мне под ноги. Я спокойно подобрал револьвер, тут же одна из баб завизжала, и народ кинулся врассыпную. Остался только беззубый старик с потухшей цигаркой во рту, в телогрейке и рваном треухе на голове, несмотря на августовскую теплынь.
