— возмутился менестрель.
— А пока ты не начнешь легко и изящно рубить фишку, шо тот самурай — выставленные для просушки циновки.
— Не хочу я ничего рубить! — не унимался выпускник Сорбонны.
— Ладно, можешь их колоть, лишь бы толк был. А пока внимай и вникай. Нам сейчас даже не слишком важно, что он говорит. И так уже понятно, что эта песня у него наезженная и отклоняться от нее он не собирается. Важно, о чем чабан умалчивает. Сам подумай: свидетель по делу дает показания на разных языках, но как будто написанные под копирку. Что из этого следует? Не знаешь? Я тебе расскажу: вся его история — скорее всего липа, возможно, со вставками более ценной древесины. Клиент готов ответить на любые вопросы по данному тексту, но только по нему. Каждая новая деталь может побудить досужий интерес, и тут не угадаешь, чем грозит малейшая опрометчивость в показаниях. Эх, тут бы хорошо потребовать у нашего свидетеля проговорить все, что с ним произошло, самым подробным образом, но от конца к началу. На этом многие валятся.
— Да, но как это сделать?
— В том-то и беда, что сейчас ты эту штуку не провернешь. Но вот попробуй другое… — Лис пустился в объяснения. — Все понял?
— Так точно! — браво отрапортовал Бастиан.
— Тогда заканчивай говорильню и действуй.
Беседа продолжалась. Обаятельный менестрель кивал в такт ломаной речи уроженца Монтенегро, словно запоминая особо драматические моменты и складывая их в стихотворные строки. Когда беженец договорил, Бастиан протянул ему обещанную монету, и тот, отвесив пару десятков поклонов, наконец повернулся и потрусил к своему временному жилищу.
— Убейте его! — громко, холодно и надменно произнес Ла Валетт на прекрасном франкском наречии, достойном пера Григория Турского. С таким видом должен был говорить римский тиран Сулла, отправляя на смерть очередного мятежника.
— Ну вот, — не мог скрыть Бастиан своего разочарования. — Он не отреагировал.
— Валет! — Лис издал тяжкий вздох. — Имеющий глаза да протрет их и да воспользуется ими по прямому назначению. Как это, не отреагировал?
— Но он даже не повернулся.
— Он что, по-твоему, совсем дурак? Он же понимает: сейчас повернуться — значит признать, что понял язык, которого, по идее, вовсе не знает. Но это соображает тот мозг, который в голове, а у спины, скажу по секрету, имеется свой мозг, и он отвечает за двигательные реакции. Пока ты ждал, что он начнет оборачиваться и толкать речь о правах человека, я смотрел на его плечи. Они подались вперед и вниз, делая спину округлой, чтобы мягче принять удар. Естественно, спинной мозг всегда успевает быстрее, чем тот набор микропроцессоров, который хранится в черепе. Все животные за счет него и выживают.
