. Е. Лапина правомерно утверждает, что параллель была на редкость удачной
[567]: Маккавеи боролись с язычниками в лице правителей эллинистической Сирии, и крестоносцы боролись, как считали они, с язычниками – мусульманами. Маккавеи добились восстановления Храма Соломона, и крестоносцы шли освобождать иерусалимские святыни. Маккавеи, как и многие другие персонажи Ветхого Завета, пользовались божественной поддержкой и побеждали малыми силами благодаря ей. В том числе, так же как небесные силы в прямом смысле «физически» пришли на помощь крестоносцам в битве при Антиохии, в Библии божественные силы «физически» приходили на помощь Маккавеям
[568]. С. Гугенайм также находит значительное количество косвенных параллелей между историей маккаавейских войн и крестовыми походами
[569]. Наконец, в надписи на гробнице короля Балдуина I в храме Святого гроба было написано: «второй Маккавей» (
Iudas alter Machabeus)
[570].
Иногда, впрочем, глядя на все эти фрагменты, сравнивающие крестоносцев с ветхохаветными евреями, задаешься вопросом: не являются ли эти сравнения не более чем риторическими? Стояли ли за всеми этими сравнениями реальные выводы о схожести двух экспедиций в статусе? Например, приведенная Д. Грином цитата из Роберта Монаха. В ней Боэмунд Тарентский говорит о том, как крестоносцам помог тот, кто перевел иудеев через Красное море (quis ad hec peregrina loca vos adduxit, nisi ille qui filios Israel ex Aegypto per mare Rubrum sicco vestigio transduxit)[571]. Грин приводит этот пример, доказывая наличие параллели крестового похода с Исходом, однако можем ли мы всерьез говорить здесь о параллели? Или может ли об этом говорить приведенная в его же книге цитата из Бальдрика Дольского со словами папы на Клермонском соборе, адресованными потенциальным крестоносцам, о том, что «наше дело – молиться, а ваше – сражаться против амалекитян (Nostrum est orare, vestrum sit contra Amale-chitas pugnare). Мы протянем вместе с Моисеем наши неутомимые руки в молитве к небу, а вы достаньте меч и, как бесстрашные воины, направьте его против Амалика!»?[572] Или, наконец, сравнения епископа Адемара де Пюи с Моисеем в хронике Раймунда Анжильского?[573]Из более поздних примеров можно назвать упоминаемое в хронике о походе датчан в Святую землю (ок. 1200 г.) сравнение, когда ряд военачальников характеризуется как «не боящиеся пойти вместе с Авраамом»[574]. Автор книги, посвященной этому крестовому походу, говорит об указании в этом фрагменте на «избранность» крестоносцев, но стоит ли формулировать вывод столь фундаментально? Здесь, как, по наблюдениям, и во многих других случаях, нужно придерживаться большой осторожности с разного рода косвенными параллелями, которыми иногда чрезмерно злоупотребляют коллеги.
