Брюгхер и Петер, услышав перевод, вытаращились на Емельяна - правильно ли перевел? Правильно. Они, замерев, смотрели как дикие русские сорвали с девки туфельки. Малышев лично наполнил водкой стакан, заставил несчастную выпить и она пошла, изображая танец, по битому стеклу. Каждый шаг отмечался кровавым пятном на полу. Что делают за столь ничтожный проступок! Пройдя "лебедушкой" круг, девица упала.
- Убрать!
Плясунью унесли, все половые бросились мести стекло и кровь смывать. Главарь поднялся снова. Как по команде парни стали наливать в стаканы.
- Еще скажу, братки, о каждом. За каждого из вас поднять стакан граненый. Первый пью сегодня за друга своего, за Берлина. Хоть и нацмен, а спуску не дает своим же. Он в понедельник пристрелил Фильштейна, собаку бешеную, шакала вонючего. Не просто пристрелил, а дал помучиться. Сначала в ноги, после в руки, а уж потом контрольный в яйца...
Братва зареготала дружно.
- ... и лишь затем контрольный в голову его пустую так, что мозги разлетелись. За Андрюху Берлина!
Выпил, вскинул руку со стаканом - сейчас все повторится! - нет, поставил с грохотом на стол. И все так сделали.
Брюгхер глазам не верил. Берлина он знал. И Берлин сейчас в тюрьме, у них в тюрьме, в Германии! Хотя, этот похож...
- Послушай, Емельян, Берлин сидит в Берлине!
Гид лениво переводивший, впервые озадачился. Какой осведомленный немец попался.
- Настоящий Берлин сидит здесь за столом, а кто у вас сидит проверить надо.
Тут встал сам Берлин и сказал:
- Мочил и мочить буду, клянусь своим шестисотым, в натуре.
- Свинья! Где моя свинья? До трех считаю!
Откуда-то в руках Малышева появился пистолет. Злой бандит передернул затвор, схватил за шиворот ближайшего полового и приставил ствол к виску.
- Раз!
Немцы, захваченные зрелищем, уже не слушали Емельяна, инфантильно переводившего:
- Айн.
Гид даже не смотрел вниз.
- Цвайн.
Брюгхер прищурил глаза - сейчас раздастся выстрел. Вместо него неожиданно раздался поросячий визг. Хозяин заведения, держа за заднюю ногу, внес поросенка в зал. Малышев обрадовано бросил несчастного и половой, крестясь и шатаясь, пошел на кухню. С соседнего стола смели посуду на пол и возложили на него детеныша животного. Опять, словно у фокусника, в руках Малышева появился нож, похожий скорее на меч-кладенец. Главарь сказал:
- Я предлагаю, чтобы эту жертву от нашей мафии принес наш брат Артур Кжижевич.
Брюгхер не поверил ушам. Он живо спросил:
